Опасное пари
Шрифт:
— Какие красавцы! Где вы их купили?
Равенворт, не отвечая, впрыгнул в карету, и Джордж последовал за ним. Двое слуг вскочили на запятки, кучер присвистнул, натянул поводья, и экипаж рванулся с места.
Только теперь Равенворт разжал плотно стиснутые зубы и ответил на вопрос Джорджа:
— Купил у Ньютона.
Джордж с досадой закусил губу, но решил, что сейчас не время вспоминать старые обиды. Они с Равенвортом делали одно общее дело, общим был их путь — из Лондона в Дувр, а оттуда, если понадобится, и в Париж. Они неслись вперед, чувствуя, как с каждой милей нарастает напряжение, понимая, как много
Наконец вдали показались белые скалы Дувра. Подъезжая, Равенворт вспомнил о гостинице на окраине города под названием «Шип-инн». Это было самое приличное заведение в Дувре, где путники могли скоротать время до отхода пакетбота на континент. Во всяком случае — самое чистое.
Хозяин гостиницы окинул виконта наметанным глазом и сразу, не раскрывая рта, ткнул пальцем через плечо, указывая на один из номеров. Пусть приехавшие сами разбираются. Хотя, если дело касается ТОЙ женщины, все может кончиться крупным скандалом…
Элли, выросшая в сельской глубинке, в своем благословенном тихом Кенте, имела, несмотря на свои двадцать четыре года, весьма приблизительные представления о браке. Стоит ли говорить, что у нее не было вовсе никаких представлений о том, что значит быть любовницей. Тем более — любовницей такого человека, как лорд Крессинг. Да, она понимала, что должна будет принимать его поцелуи и даже отвечать на них. Что вынуждена будет терпеть прикосновения его рук. Но когда Крессинг намекнул ей на то, что последует дальше, Элли густо покраснела, и глаза ее наполнились ужасом. Она понимала, что проклятое пари завело ее очень далеко, но чтобы так далеко… Одно Элли знала точно — она скорее умрет, чем позволит этому негодяю проделывать с нею те ужасные вещи, о которых он говорил. Крессинг никогда не был ей симпатичен, а теперь, после того как отказался отдать письмо Джорджа, он стал ей просто отвратителен.
После приезда в «Шип-инн» Элли тотчас пожаловалась на недомогание. Если это и было ложью, то лишь отчасти — долгая дорога в тряской карете на самом деле вымотала девушку. Но Крессинг не обратил на ее слова ни малейшего внимания. Как только дверь номера закрылась за ним, он буквально набросился на Элли, осыпая ее жаркими поцелуями, полез жадной рукой под пелерину.
На глаза Элли попалась фарфоровая тарелка с тортом. Не задумываясь, она схватила ее и швырнула в лицо Крессингу. Раздался жирный шлепок, на пол посыпались осколки; лицо барона являло собой жалкое зрелище. Он отшатнулся, выругался сквозь зубы и выбежал из номера, заперев за собою дверь. Вытирая платком крем с лица, но при этом стараясь улыбаться, Крессинг объяснил хозяину гостиницы, что у его спутницы вспыльчивый характер, и попросил прибраться в комнате. Свою просьбу он подкрепил совереном, который был, разумеется, с радостью принят. Уходящего хозяина Крессинг напутствовал просьбой не обращать внимания на взбалмошную леди — что бы она ни говорила и о чем бы ни вздумала попросить.
— Она актриса, — добавил барон. — Может быть, вы и сами видели ее в Ковент-Гарден?
Таким образом, когда Элли спросила пришедшего хозяина, нельзя ли здесь нанять лошадей, тот лишь пожал плечами и ответил загадочной фразой, суть которой сводилась к тому, что если уж леди так дорога ее специфическая карьера, то об этом нужно было думать раньше, до того, как она убежала со своим любовником.
Элли
24
Рывком распахнув дверь, Равенворт ворвался в комнату и остановился как вкопанный. Повсюду были следы борьбы. Среди разбросанных вещей и перевернутой мебели он даже не сразу заметил барона и Элли. Крессинг повалил девушку на диван, она отчаянно сопротивлялась, но видно было, что ее оставляют последние силы. Услышав стук двери, барон обернулся и моментально стал похож на кошку, увидевшую перед собой разъяренного пса. Он отскочил к стене, напрягся, глаза его забегали. Равенворт кинулся к нему, сжимая кулаки.
— Крессинг! — закричал он. — Я убью вас!
— О, слава богу! — воскликнула Элли и впервые в жизни лишилась чувств.
Джордж бросился к ней, опустился на колени, обнял кузину. А Равенворт тем временем в три прыжка пересек комнату и обрушил на Крессинга удар, в который вложил всю свою ярость.
Крессинг не удержался на ногах и рухнул вперед, сбив подвернувшийся стул. Он покатился по полу, извиваясь от боли, и наконец затих. Равенворт с побелевшим, перекошенным от гнева лицом застыл над поверженным противником.
В этот момент с дивана послышался слабый стон. Поскольку Крессинг не подавал признаков жизни, Равенворт подошел к Элли и, оттолкнув Фентона, сел рядом с ней.
Элли медленно открыла глаза, и первое, что она увидела, было склонившееся над ней лицо виконта. Вздох облегчения сорвался с ее губ. Она взяла Равенворта за руку и сквозь слезы улыбнулась ему. Наконец-то она почувствовала себя в безопасности, зная, что рядом с этим человеком ей не страшен никто.
Равенворт гладил Элли по растрепавшимся волосам, смотрел в любимые глаза и не мог наглядеться. Но внезапно эти глаза расширились от ужаса.
— Нет! — закричала Элли, увидев что-то у него за спиной, и прижала ладонь ко рту.
Виконт резко обернулся. Крессинг уже не лежал на полу. Он стоял у стены, сжимая в руке пистолет, и с ненавистью смотрел в его лицо. Равенворт понял, что не успеет ничего предпринять, но в этот момент к Крессингу бросился Джордж Фентон. В ту же секунду раздался выстрел, и кузен Элли рухнул на пол, как подкошенный.
Элли вскрикнула, а Крессинг отшвырнул свое разряженное, бесполезное уже оружие, поняв, что проиграл. Пуля, предназначавшаяся для виконта, досталась Фентону.
Равенворт схватил Крессинга за горло и принялся осыпать градом коротких, но сильных и точных ударов. Кровь хлынула из разбитого рта, который перекосился, словно в улыбке, обнажая кривые желтые зубы. Затем Равенворт бросил обмякшее тело барона на стул, а Элли тем временем склонилась над своим кузеном и застонала, увидев большое кровавое пятно на его левом плече.
В дверь заглянул бледный, перепуганный хозяин гостиницы, и Равенворт немедленно приказал ему послать за врачом. Затем он ловко связал руки барона, сидевшего мешком на стуле, и, подняв с пола Джорджа, переложил его на диван. Вновь появился хозяин — на этот раз с кипой полотенец — и вместе с виконтом принялся осушать рану.