Опасное положение
Шрифт:
– Эшлин! – воскликнула я и быстро встала между ними, чтобы защитить дочь.
Лицо Джастина, перекошенное от побоев, налилось багрянцем. Разве что пар из ушей не валил, и вены не лопались от напряжения.
– Чтоб я больше никогда такого от тебя не слышал, юная особа!
– А то что?
– Перестаньте, – надтреснутым голосом сказала я и, прокашлявшись, попробовала увереннее: – Оба. Успокойтесь.
– Да ладно, – бросила Эшлин, на этот раз мне. – Боишься, что я расскажу ему, как ты пристрастилась к таблеточкам?
– Что?
Очень
Сначала откровенная воинственность дочери, теперь откровенное замешательство на лице Джастина… Меня так и подмывало хихикнуть. Только я прекрасно знала, что, стоит дать себе волю, и все закончится слезами.
– Пап, не тупи, – продолжала Эшлин в азарте. – Она уже несколько месяцев в неадеквате. Остекленевшие глаза. Задаешь ей вопрос, а она отвечает только через минуту. Так и не понял? Я, подросток, и то через две недели догадалась, что она подсела на обезболивающие. А у тебя какое оправдание?
Ошеломленный Джастин стоял и молчал. Я, зажав рот рукой, боролась с подступившей истерикой. Господи, не дай засмеяться.
– Нет, серьезно. Ты пропадаешь со своей новой подружкой. Мама в отключке. Естественно, я решила немного развлечься. Даже в вашей кровати покувыркалась. Кто-то же должен использовать ее по назначению.
Джастин двинул вперед. Я обхватила его руками за пояс, хотя это было бесполезно. Он весил в два раза больше меня и, даже избитый, пер как товарный состав. И еще он орал. Наверное, что убьет его, этого неизвестного бойфренда. А Эшлин вопила. Наверное, что она ненавидела его, своего собственного отца, который размахивал руками, пытаясь шлепнуть ее. Нашу малышку, всего несколько часов назад носившую под сердцем ребенка.
Голова моя вдруг налилась свинцом, накатила сильнейшая боль. Отчаянье, не подвластное никаким таблеткам и чудесам медицины.
В следующую секунду я бросилась на мужа и стала отталкивать его от дочери.
– Дурак! – кричала я что было сил. – Не нужны мне ни твои деньги, ни твой дом, ни твоя драгоценная компания. Я хотела только, чтобы ты любил меня. Полный, полный дурак. Почему… ты не мог… просто любить меня?
Мы спутались ногами. Джастин грохнулся на пол, прикрыв руками отекшее лицо. Я упала на колени рядом и замолотила его по плечу, давясь рыданиями. У койки плакала Эшлин.
– И она не единственная. Да? Были и другие женщины. По пальцам не перечесть. Господи, ты в точности как твой отец. А я теперь как моя мать. Только не курю, а глотаю таблетки. Мы же не хотели такими стать. Что случилось? Черт, Джастин, что с нами случилось? Как мы превратились именно в то, что презирали?
Я все била и била его. Не могла остановиться, словно с цепи сорвалась. Он был мне ненавистен. Так же как и моя жизнь. Больше всего мне было ненавистно то, что мы оба изменили своим идеалам, оказались слабыми, а ведь когда-то думали, что будем выше всего этого. Ошибались только простые смертные. У
Плечи мужа затряслись. Он покорно опустил голову, и по его щекам покатились слезы…
Я не выдержала, обняла его и прижала к себе, обещая простить, на что, наверное, была не способна, но в ту минуту… Лишь бы с ним все было хорошо. Лишь бы он просто сделал вид, что у нас семья…
Эшлин подсела к нам, обхватив обоих руками, и прижалась мокрой щекой к моей шее.
– Прости меня, мама. Мамочка, прости, прости, прости.
Джастин застонал. Мы заревели громче.
– О господи.
На пороге стоял Зед и смотрел на нас как патрульный, прибывший на место аварии.
– Что вы за люди… – Он не смог закончить предложение.
И я была с ним согласна. Мы не поддавались никакому описанию. Разве семье пристало так себя вести? Что за ненормальные любили и одновременно ранили друг друга?
– Три часа завтра. Не пойдет. Нужно раньше. – Зед перестал качать головой и ткнул в меня пальцем. – Ты, слезь с него.
Следующей под прицел попала дочь.
– Ты тоже. Встать смирно.
Пошатываясь, мы с Эшлин поднялись на ноги. Зед еще сильнее надавил на нас взглядом, и мы распрямили плечи, как образцовые солдаты. Он одобрительно хмыкнул, а потом переключился на Джастина, который ворочался на полу.
– Что бы ни произошло, я уверен, ты заслужил. Дамы, за мной.
Едва мы тронулись с места, Джастин неуверенно встал.
– Подождите.
Эшлин не отреагировала, но я остановилась. Ничего не могла с собой поделать. Я любила этого мужчину почти всю сознательную жизнь. Помнила наши свидания в тире, первый дом, рождение дочери и его пристальный взгляд по утрам, когда я просыпалась.
Все те мгновения, когда я по-настоящему видела его. Все те мгновения, когда он наверняка по-настоящему видел меня.
– Я и не догадывался, что происходило с тобой и Эшлин… – тихо сказал Джастин. – Не догадывался. А должен был. Эшлин права. Достойный мужчина, внимательный отец… Я все испортил, Либби. Я виноват. Когда вернемся, если хочешь развода, я сделаю все, что попросишь. Даже брачный договор порву. Бери дом, компанию, что угодно. Я и слова не скажу. Оставишь себе всё. Хотя ты заслуживаешь большего. Жаль, что я не понял этого раньше. Но я надеюсь… Мне будет не хватать нашей семьи, Либби. Мне будет не хватать нас.
Вместо продолжения, которого я ждала, он сглотнул и закашлялся.
Я подумала обо всем, что могла предложить в ответ. Прощение. Признание в собственных ошибках. Или лучше в том, что мне тоже будет нас не хватать. Месяцами не хватало, и никакая таблетка в мире не могла заполнить эту пустоту. По ночам я спускалась в темный подвал, прижимала руки к закрытой двери, за которой спал муж, чтобы он почувствовал мое присутствие и открыл.
– Сколько других женщин, Джастин? – спросила я.
– Ты единственная, кого я любил.