Опасное сходство
Шрифт:
Я ждала очень долго в совершенном одиночестве, телефон остался в кабинете у следователя, сумка была с собой, но там кроме косметики ничего интересного не было. Неужели люди вот так сидят годами? Какой ужас! Почему-то вспомнился «Граф Монте-Кристо». Я огляделась. Если точно знать, какая здесь уличная стена, можно сделать подкоп. А чем же копать? У меня есть пудреница и еще маникюрные щипчики и пилочка для ногтей. В углу что-то зашуршало, я отпрыгнула к противоположной стене. А вдруг это крыса? Мама дорогая, я боюсь! Так тихо, без паники, надо вести себя достойно. Она же не нападет на меня, в конце концов. А может это вовсе и не крыса,
– Петровская, пройдемте.
Меня отвели обратно в кабинет к следователю. Там уже были Нинка и Юра. Нинка окинула меня взглядом, не сулящим ничего хорошего. Юра кивнул в знак приветствия и был взволнован. Так, значит, если меня отпустят, от Нинки получу нагоняй, только бы домашним не проболталась. Юрино волнение было непривычно, выходит дела мои хуже некуда. Я сидела, опустив голову, боясь встретиться с Нинкой глазами и чувствуя себя очень несчастной и виноватой, поэтому пропустила, что там бубнил следователь. Потом заговорил Юра, неожиданно он тоже вспомнил про моего двойника.
– Подождите, я думал, что это плод фантазии Светланы Михайловны
– Нет, это не так. Двойник действительно существует. Вот, взгляните – это фотография, а здесь координаты сотрудника ФСБ, который ведет это дело.
– Можно посмотреть? – Нинка взяла снимок и перевела глаза на меня.
– Очень похожа
– Н-да, – следователь шмыгнул носом и почесал затылок. – Хорошо, отпускаю под подписку о невыезде.
К машине шли молча. Представляю, что меня ждет!
Утром Машу перевели в палату. Там лежали четыре пожилые женщины, все после инсульта. Две уже начали понемногу вставать, а две не поднимались, и говорить не могли совсем, только мычали. Глядя на них, Маша как-то позабыла про себя. Она почувствовала себя нужной и сразу стала помогать, и голова почти не кружилась, правда, спать не могла. Все время думала о сыне. Он совсем один остался. Ей нельзя болеть, врач сказал, надо хорошо кушать, и она заставляла себя есть невкусную больничную еду. Но думала все время о Сереже, особенно ночью. Конечно, тетя Паша присмотрит и накормит, и Катя поможет, но они же не могут взять их на содержание, а денег осталось совсем немного. Надо хоть где-то работать, но без документов ее вряд ли возьмут. А без документов она фактически бомж. Надо все-таки дозвониться Андрею, он должен помочь. Наверняка, он не знал, куда поселила их его новая жена. Вспомнив о ней, невольно передернулась. Конечно, она молодая и красивая, но очень противная. Неужели он не видит? Молодая…. А она, Маша, разве она старая? Что это она себя в старухи записала? Она тоже молодая и даже нравится некоторым… Она не заметила, как слезы потекли, мокро стало лежать на подушке. Почему она тогда с Беляевым так резко говорила? Можно подумать принцесса… Владимир, Володя…. А что если позвонить ему? Нет! Это уж совсем глупо. Вначале отбрила, а теперь – вот она, я. Надо просто забыть о нем, как будто ничего не было. А, в общем-то, ничего и не было.
Виктор Николаевич, осмотрев ее, остался недоволен.
– Вот
– У меня кроме сына никого нет, и денег нет на дорогое лекарство. А вы назначьте мне что-нибудь попроще.
– Может, с работы помогут?
– Я не успела на работу устроиться после переезда, и все документы у меня украли.
Виктор Николаевич засопел и, ничего не сказав, вышел из палаты. Заглянула недовольная Надя
– Фу, как тут воняет. Это что ж такое? – Она подбоченилась, глядя на старушку у окна. – Только за тобой убрала, опять наложила? – Она сдернула с нее одеяло, заткнула нос и вышла.
Маша молча подошла к старушке и, вспомнив, как это делала Ниночка, повернула ее на бок, обтерла мокрой салфеткой и вытащила грязную пеленку. Но чистой больше не было, и она, оставив бабушку лежать на клеенке, пошла искать сестру-хозяйку, чтобы выпросить пеленку. Никто не дал бы ей чистую пеленку, если бы рядом не оказался Виктор Николаевич. Он распорядился выдать сразу несколько чистых пеленок и, обратясь к Маше неожиданно предложил
– Мария Сергеевна, а что если вам поработать сиделкой, так сказать, частным путем? Я бы взял вас к нам санитаркой, но раз документов нет, извините, не получится. А вот сиделкой…. Договариваться об оплате будете непосредственно с родственниками.
Маша растерянно пожала плечами
– Я не знаю, получится у меня?
– Получится, – отрезал Виктор Николаевич, – я сам вас буду рекомендовать, но не раньше следующей недели. Вам самой еще окрепнуть надо.
– Паш, что-то Сережа ко мне вчера не приходил. С ним все в порядке? – Эльвира рассматривала в компьютере Сережины фотографии
– Дак, он вчера с Шурой у храма сидел
– Как с Шурой? Милостыню просил? Это кто ж придумал? Катерина?! Вы что, обе с ума посходили?
– Дак, денег-то у них, значит, совсем нету. Мария в больнице, еще неизвестно, когда выйдет, а малый, все одно, без дела болтается. Спасибо еще, что Шурка согласилась.
– Чтоб не ходил больше туда. Я Гуле позвоню, она что-нибудь придумает, а пока пусть со мной ест. Ты нам на двоих вари.
– Да мне что, мне, пожалуйста.
– Да, мне показалось или нет, ночью вроде собака лаяла?
– Это Найда у Сережки. Он говорит, ночью кто-то пытался дверь открыть, вот она и залаяла.
– А в общем коридоре дверь заперта была?
– Да что толку-то? Не замок, а так, видимость одна. Да кому понадобилось к нам залезать-то? Сроду такого не было. Может, по ошибке, кто или по пьяни.
– Сережа, наверное, испугался. Ты, знаешь, что? Позови-ка его ко мне
– Так он опять у храма сидит.
– Безобразие! Ладно, как придет, пусть ко мне зайдет обязательно. Поняла?
– Чего ж тут не понять? Придет.
– Что на этот раз?
– Собака помешала, залаяла, шум подняла
– Убери ее
– Уже убрал.
– Торопись, пока мальчишка один, с ним справиться легко.
– Сегодня все закончу
– Больше не звони.
Сегодня было холодно, и моросил дождь, тетя Шура накрыла Сережу пленкой и сама спряталась под плащ. Прихожан было много, но из-за дождя торопились и подавали мало.
– Что-то у тебя губы посинели. Замерз?
– Немного