Опасное сотрудничество
Шрифт:
Мои собственные веки почти закрылись, когда я увидела первый трепет движения. Мгновение, не более того. Огонек на ветру, просто танцующий вне пределов моего восприятия. Я подняла голову, широко раскрыв глаза. И увидела Glasswing размером с человеческую ладонь, лениво взмахнувший к Cestrum, по-королевски элегантно садящийся на цветок. Я не могла дышать, не могла говорить, и даже если бы у меня были силы, я бы не разбудила Мертензию или Стокера. В тот момент Glasswing был моим личным маленьким чудом.
Пока я наблюдала, ошеломленная, другой выпорхнул
Они не заметили, или если заметили, им было все равно. Они продолжали пить, потягивая нектар, как олимпийские боги. Импульсивно я протянула руку, нежно прикасаясь к лозе. Она слегка вздрогнула, вспугнув ближайшую бабочку. Glasswing парил в воздухе, прямо над моими кончиками пальцев, как будто решая, следует ли удостоить меня жестом. Бабочка приземлилась на мою поднятую руку, словно оказывая услугу, ее крылья дважды взмахнули в случае необходимости поспешного отступления. Но через мгновение замедлила движение, идя вперед, перебирая лапками, тонкими как чернила на странице. Она подкралась к моей руке, пока не добралась до плеча и взгромоздилась, расправив крылья, ловя лучи переменчивого солнца. Какой-то миг бабочка оставалась позолочена пламенем, идеальное живое украшение, чья красота была больше, чем я могла вынести. Она будет существовать такое короткое время, но ее существование принесло миру что-то незаменимое. Возможно, эта красота была тем более велика, что мимолетна.
Без предупреждения Glasswing широко взмахнул тяжелыми крыльями и улетел прочь под соленым морским ветром, исчезая над железными воротами. Вскоре за бабочкой последовали ее друзья, оставляя маленькую поляну словно монахини, отступавшие после вечерни. Я наблюдала, пока последняя из них не поднялась над воротами и не исчезла из виду.
— Великолепно, не так ли? — Мертензия встала позади меня.
Я кивнула, стараясь держаться спиной к ней, пока не успокоюсь.
— Возвращайтесь, когда захотите, — тихо сказала она. — В подсобке есть запасной ключ, если вы захотите войти.
— Это очень любезно, — хрипло ответила я.
— Это не доброта — напоить жаждущего водой, — вымолвила она. — Это человеческая порядочность.
Я склонила голову к все еще дремлющему Стокеру.
— Уверена, что он был бы признателен за экскурсию по вашему саду. Вот где самое интересное!
Она слегка покраснела. Мертензия — своеобразный человек, я была бы разочарована, если бы она оказалась убийцей.
Стокер вздрогнул, пробуждаясь.
— Мои извинения, — сказал он с огромным зевком. — Прошу снисхождения за плохие манеры.
Мертензия улыбнулась, и я увидела маленькую тень ямочки на краю ее рта.
— Неважно. Островной воздух так действует на большинство гостей. — Она смущенно опустила голову. — В качестве штрафа вы будете сопровождать меня во время утренних визитов и нести мою корзину.
Стокер вскочил на ноги, но прежде чем он успел ответить, я вышла вперед.
— Какая восхитительная идея! Я хотела
Она бросила взгляд от меня на Стокера и обратно.
— Конечно. Отпустите меня взять все, что мне нужно. Я скоро вернусь, и мы можем идти.
Она исчезла из ядовитого сада, и Стокер пристально посмотрел на меня.
— Это было жестоко, — заметил он тихим голосом.
— Жестоко! Я думаю, что более жестоко поощрять ее, — съязвила я.
Он подскочил от возмущения.
— Я не поощряю.
Я сопротивлялась желанию закатить глаза к небу.
— Стокер, ты очень красивый мужчина, в отличие от всех, кого она, вероятно, когда-либо встречала за все свое защищенное существование. Ты разделяешь ее интересы и любезен с ней. Я не математик, но это конкретное уравнение сводится к тому, что наивная молодая женщина на полпути к влюбленности в тебя.
Стокер покраснел до ушей и пробормотал что-то неразборчивое, прежде чем прочистить горло.
— Ты правда так думаешь? — спросил он с откровенно потрясенным выражением лица. — Я всего лишь пытался быть добрым.
— Знаю, — сказала я немного мягче. — Не уверена, знаешь ли ты, какое оказываешь влияние на женщин.
— Не на всех женщин, — поправил он.
Не попадайся на приманку, велела я себе яростно. Признавая глубину своих чувств к Стокеру, я рисковала разрушить самое дорогое для меня в мире — его дружбу. Это маленькая и бледная тень того, что я хотела от Стокера, но этого должно хватить. Настаивая на отказе от чего-либо большего, я не могла теперь требовать что-либо большее как должное. Сама постелила эту особенно холодную постель, теперь мне в ней спать. В одиночестве.
Вместо этого я поджала губы, приняв тон школьный директрисы.
— Имей в виду, ты не должен привлекать ее больше, чем мог бы, — проинструктировала я.
Он казался искренне озадаченным моим руководством.
— Как, во имя семи кругов ада, я это сделаю?
— Пусть она несет свою корзину, — благоразумно подсказала я. — И ради Бога, застегни рубашку!
Его руки виновато подобрались к воротнику — и в лучшие времена не слишком опрятному. Он распахнулся, обнажая длинную колонну привлекательно мускулистого горла.
— У меня были проблемы утром, — признался Стокер. — рука одеревенела, не мог высоко поднять ее.
— О, позволь мне, — нетерпеливо приказала я. Я вывернула воротник и заколола его с безжалостной эффективностью. — Теперь, по крайней мере, ты достоин общества уважаемых женщин.
Я совершила ошибку, заглянув ему в лицо. На губах Стокера играла улыбка, а глаза блестели от удовольствия.
— Вероника, — пробормотал он.
Я отступила так резко, что чуть не потеряла равновесие.
— Она возвращается. Постарайся быть менее очаровательным.
К его чести, он попытался. Разумеется, Стокер не мог пренебречь своими джентльменскими инстинктами настолько, чтобы позволить ей нести корзину, однако он аккуратно обдумал свой реванш.
— Боюсь, сказывается травма руки, — плавно произнес Стокер, — но Вероника здорова как лошадь. Она будет только счастлива нести вашу корзину. — Он сунул корзину мне в руки и отправился с Мертензией, оставив меня тащиться сзади, нагруженную, точно вьючный осел. Корзина зловеще звякнула, и Мертензия раздраженно обернулась.