Опасность предельного уровня
Шрифт:
– Сохно – но... – передразнил «маленький капитан».
– Но... Дополнение к сообщению должно дать нашему командиру попутный импульс к просчету ситуации. Итак, сегодня вечером были вырезаны семьи трех бывших боевиков Джабраила Алхазурова. Из тех, что первыми покинули его и хорошо знали всех остальных. Из остальных двое застрелены, когда вырезали третью семью, и потому удалось спасти детей, а других найти не удалось, кроме одного – Александэра Сулейменова. Но... Простейшая арифметика на уровне первого класса школы вводит Александэра в число подозреваемых...
– Посчитай-ка вслух, –
– Пропавших паспортов на руках у террористов осталось восемь, поскольку раненый Сохно одного обладателя паспорта все же упустил. Всего в городе было зарегистрировано четырнадцать человек из банды Джабраила. Это не считая самого Джабраила. Один из них – ментовский капитан Ахмат Хамкоев находится в Ханкале. Троих зарезали. Итого, четырнадцать минус шесть – восемь. Восемь человек осталось вместе с Сулейменовым. Восемь паспортов... Резонно сделать вывод, что один из паспортов у Александэра Сулейменова?
– Резонно, – согласился Басаргин. – Ты считаешь как Архимед...
– Это не я считаю. – Доктора Смерть всегда отличала высокая скромность. – Это считал полковник Согрин...
ГЛАВА ПЯТАЯ
1
Отправиться в госпиталь на перевязку подполковник Сохно отказался категорически.
– Если бы пуля застряла, это еще ладно... – отмахнулся он. – А навылет прошла – похромаю и перестану.
– Лицо бы зашить надо, – подсказал начальник горотдела.
– Мужчину, как и собаку, шрамы только украшают. Кстати, после зашивания шрамов на лице только добавляется – от иглы.
Сохно здесь же, в коридоре, подошел к зеркалу, вытер марлевым антисептическим тампоном рваную рану на лице и прижал к скуле кусок не полностью оторванной кожи. Рана легко закрывалась. В кармане у него и моток пластыря нашелся. Пластырь стянул две стороны раны ничуть не хуже нити из хирургической иглы.
– Врачей боитесь? – спросил мент с сочувствием.
– Не то слово... Я, как их увижу, сразу люто болеть начинаю. На мой взгляд, это самая вредная для людей профессия. Гораздо вреднее серийных убийц. Серийный убийца несколько человек «завалит», его поймают и тоже «завалят». А врачам за то, что они людей «заваливают», еще и деньги платят. Каждый врач считает, что если он не внушит тебе наличие тысячи болячек, от которых следует немедленно у него же лечиться, то он зря образование получал. А когда человек об этих болячках не знает, он себя чувствует здоровым и может позволить себе пить водку, закусывая самогонкой...
– Это вы преувеличиваете.
– Насчет водки и самогонки? Только поставьте, я продемонстрирую.
– Насчет врачей преувеличиваете. Без них нельзя.
– И совсем нет. Я недавно письмо от дочери получил. Она у меня физкультуру в школе преподает. Жалуется, что здорового ребенка в школе не найти, потому что врачи у каждого находят столько болезней, что хоть в одну петлю всех детей толкай. Детям сейчас с детства внушают, что они больны, и в итоге мы получаем больное поколение. Потому я и считаю врачей врагами человечества.
Они вышли во двор. Следственная бригада и там проводила осмотр, отыскивая,
– Если вам здесь делать нечего, могу подбросить до комендатуры, – предложил мент, остановившись рядом с калиткой и постукивая по дверной ручке паспортами убитых подполковником бандитов.
– Буду благодарен... Кстати, автомат-то этот заберите. Это тех подрастающих абреков, про которых я рассказывал.
– Надо было сразу звонить нам. Мы бы облаву устроили.
– Когда вам облавы устраивать, если тут такое идет.
По дороге до комендатуры Сохно еще раз взял у мента паспорта и внимательно просмотрел. Фамилии показались знакомыми, но память ничего не подсказала конкретно.
– А фотографии, похоже, вклеены.
– Пусть спецы посмотрят. Точно скажут...
Полковник Согрин к ранениям своего подчиненного отнесся с большим вниманием, но одновременно и с пониманием, то есть не настаивал на обращении в госпиталь, поскольку как человек, не только повидавший, но и переживший множество ранений различной степени тяжести, во многом разделял мнение Сохно о врачах.
Кровь выступила сквозь бинт на бедре.
– Шурик, сделай ему перевязку, – попросил полковник Кордебалета, обычно выполняющего в группе еще и обязанности фельдшера. А сам принялся осматривать раны на лице и на руке. Сохно на последнюю вообще внимания не обратил и даже пластырем заклеивать не стал. Просто кровь быстро свернулась, и рана не беспокоила.
– Может быть, даже жить будешь, – констатировал Согрин.
– Спасибо. Я очень надеюсь.
– Собаку-то перевязывать есть кому? – спросил Кордебалет, открывая пластиковый пузырек с хлоргексидином, заменяющий и йод, и зеленку, к тому же обладающий хорошим заживляющим эффектом.
– Я ее, понимаешь, и укусить не успел. Уж больно быстро башкой вертит.
Кордебалет еще перевязку не завершил, когда приехал майор Султанов.
– Есть новости!.. – сообщил с порога и остановился около Сохно. – Серьезно задели?
Сохно только хмыкнул. За него Кордебалет ответил:
– Когда серьезно задевают, подполковник Сохно меняет свое мнение о врачах. Пока я такой тенденции не замечаю.
– Нет, – не согласился Сохно. – Меняю мнение только о санитарах, которые меня несут. Мне их становится жалко, потому что с возрастом я начинаю тяжелеть. Не толстею, но тяжелею... И никак такую метаморфозу разрешить не могу. Каждый раз, когда несут, мучаюсь вопросом...
– Что за новости? – Согрин шуткам всегда предпочитал дело.
– Генерал Иванов приглашает вас на совещание.
– Это еще с чего? – не понял полковник. – Где мы засветились?
– С двумя-то трупами как не засветиться. Он что-то слышал о вашей группе и относится к вам ко всем с большим уважением.
– Тем не менее не понимаю причины приглашения, – упорствовал полковник. – Уже ночь на дворе. Что за срочность?
– Мечтает познакомиться, – решил Сохно. – Как я в детстве мечтал познакомиться с каким-нибудь космонавтом. Тогда космонавты в почете были.