Опасность желания
Шрифт:
— И это все, Меггс? Я для тебя только работа? — прорычал Хью.
— А я тебе больше ни для чего не нужна. Ты хочешь, чтобы я выполнила следующую работу — не знаю, в чем она заключается. Надо будет что-нибудь украсть в облике леди? А потом я стану ненужной. Ты вернешься на свой драгоценный корабль, а я…
Боже, что она несет! Старуха Нэн тут же дала бы ей затрещину. Она должна сама себе дать затрещину. Просто она слишком испугана и устала от борьбы. Ей приходилось постоянно бороться — за каждый пенс, за каждую возможность, за каждую каплю его внимания. Потому что,
— Мне некуда и не к кому идти, — скороговоркой закончила Меггс.
Да что же это такое? Как он может стоять здесь и смотреть ей в глаза так, словно это она разбивает его сердце?.. На этот раз Меггс удалилась с гордо поднятой головой.
Меггс не спалось. Слишком много бесполезных мучительных чувств и воспоминаний теснилось в ее душе.
Она ненавидела одиночество. Всякий раз, думая о брате, который находился так далеко от нее в холодном грозном море, она желала ему счастья. И тепла. Ей по крайней мере было тепло. В комнате горел камин, но она все равно куталась в теплую шаль и пуховое одеяло. Сидя, поджав ноги, на кровати, она смотрела в окно на покрытые снегом деревья, прислушивалась к гудению огня в очаге. Именно таким должно быть Рождество. Вот только вместо счастья она ощущала пустоту. Даже когда у нее и Тимми не было ничего, она никогда не чувствовала такого одиночества. Тепло, радость и безопасность — ничто, если их не с кем разделить.
Что теперь с ней будет? Что она станет делать? Меггс и раньше ощущала себя на краю чего-то, но сегодняшняя ссора с Хью обострила это чувство. Она словно зависла между своим прошлым и будущим и не видела моста, по которому пропасть можно было бы преодолеть.
Послышался негромкий стук в дверь, и на пороге появился Хью.
Меггс чувствовала смущение, неловкость и настороженность. Он не был похож на человека, настроенного на примирение. Напротив, он выглядел суровым, словно судья, готовящийся объявить смертный приговор.
— В чем дело?
Хью молча подошел к кровати и присел на край.
— Прости меня, — наконец выдохнул он. — Я… я вел себя как осел. Я собирался подарить тебе сегодня это. Но мы поспорили, и я… в общем, это тебе. — И он протянул ей маленький сверток.
Меггс не пошевелилась, подозрительно глядя на подарок. Она ожидала чего угодно, но только не этого. При ближайшем рассмотрении подарком оказалась маленькая коробочка, завернутая в синий бархат. Капитан завернул ее сам.
— Это тебе. Знаю, Рождество еще не наступило, но я хотел поздравить тебя первым. Веселого Рождества, дорогая.
— Ты пришел, чтобы подарить мне это? — Или это новый трюк — назвать себя ослом, подарить безделушку, а потом выпытать ответы на интересующие его вопросы? А ведь тактика может сработать. — Но у меня нет никакого подарка для тебя.
— И не надо.
Поскольку Меггс так и не пошевелилась, Хью положил коробочку ей на колени.
— Спасибо. — Меггс наконец взяла коробочку и погладила кончиками пальцев мягкий бархат.
— Получив рождественский подарок,
Меггс улыбнулась, в основном потому, что его тон был торжественным до глупости.
— Правда? — Она неторопливо развернула бархат, открыла коробочку и увидела красивый, украшенный филигранью крестик. На нем был сложный резной орнамент и в центре одна жемчужина. Дополнением к подарку служила тонкая цепочка. Он был очень-очень красивым. И невинным. Он воплощал в себе все то, кем она хотела стать. И никогда не станет.
— Очень красиво. Я никогда… — Неожиданно у нее пропал голос. Спазм сжал горло, глаза жгли подступившие слезы. Меггс стиснула крестик в кулаке, потому что не могла заставить себя его надеть, и с трудом выдавила: — Спасибо.
— Пожалуйста. Позволь мне надеть его на тебя.
— Нет, я не могу…
Но Хью уже взял крестик с цепочкой и осторожно надел ей на шею. Тонкая цепочка обвила шею.
— Хью, я понимаю, ты хочешь быть добрым со мной, но все не так просто. Я не могу…
— Ш-ш-ш. Можешь.
Его губы последовали за пальцами. Они прикоснулись к шее, потом к нежному местечку — там, где шея переходила в плечо. Это место было особенно чувствительным, и прикосновение к нему заставляло все ее тело трепетать от предчувствия. Хью не разочаровал ее ожиданий.
Вот что ей было нужно — этот контакт. Это тепло. Его тепло. Когда он был рядом, она с легкостью отбрасывала прочь все сомнения и тревоги о завтрашнем дне и позволяла себе радоваться коротким мгновениям счастья.
Легкими поцелуями Хью проложил дорожку к ее уху, а потом его зубы легко сомкнулись на нежной мочке. Потянув за нее, Хью заставил Меггс повернуть голову, и их губы встретились. Его рот был теплым и опьяняющим, и Меггс поняла, что находится именно там, где жаждет быть, — в объятиях его крепких рук. Ей нравились ощущения, которые вызывали в ней прикосновения его рук и губ, желания, возникавшие где-то глубоко под кожей.
Его рот еще творил чудеса с ее губами, а руки уже стянули с нее батистовую ночную сорочку, и она осталась перед ним обнаженной. Хью уложил ее на кровать, и Меггс почувствовала пробежавшую по телу дрожь — не от холода, а от жара его глаз.
— Мне нравится, когда ты позволяешь мне смотреть на тебя. — Его сильные руки нежно двигались по ее телу. — Это. — Он провел пальцем по округлой груди. — И это. — Он погладил плоский живот. — И это. — Его руки скользнули ниже.
Он навис над ней, жадно шаря глазами по ее телу, но его грудь тяжело вздымалась и опускалась.
— Я хочу смотреть на самые эротичные части твоего тела, — медленно сказал он, наклонился, поцеловал маленькое родимое пятно на внутренней стороне бедра, после чего припал жадным ртом к интимным складкам.
Меггс забыла, что должна дышать. Она забыла обо всем. И чувствовала лишь его рот, творящий чудеса с ее телом. Хью проник языком внутрь ее тела, и ее накрыла волна непередаваемого наслаждения.
Закрыв глаза и вцепившись руками в простыни, Меггс тяжело и шумно дышала. Ее тело слегка подрагивало под его ласками, а с губ слетали громкие стоны.