Опасность желания

Эссекс Элизабет

— Тише, любимая, — сказал Хью.

Но Меггс была не в силах сдержаться и при каждом прикосновении языка к ее плоти издавала хриплые крики. Пришлось Хью сменить тактику. Он со вздохом оторвался от ее женского естества, приподнялся и закрыл ее рот рукой, а другой тут же продолжил ласкать ее лоно. Эта сладостная пытка длилась бесконечно долго.

— Ты должна вести себя тихо, — сообщил он, — иначе мне придется перестать делать это.

Меггс куснула руку, зажимавшую ее рот, и застонала. Наконец Хью навалился на нее, чтобы наполнить ее тело своим, насытить ее потребность в нем и его потребность в ней. Он только расстегнул пуговицы на

бриджах, и было что-то неимоверно эротичное в том, что она разметалась на постели под ним обнаженная, а он лежал сверху полностью одетый. При этом он ни на мгновение не закрыл глаз, внимательно наблюдая за каждым ее движением, каждым вздохом.

Меггс рванулась вперед, вцепившись руками в его рубашку. Она хотела быть ближе к нему, почувствовать неповторимый запах его тела, но сразу опять откинулась на подушке, сраженная волной новых ощущений. Хью ворвался в нее и стал двигаться, а грубая ткань его бриджей терлась о нежную разгоряченную кожу ее бедер, что было ново и возбуждающе.

Ее дыхание стало тяжелым, и всякий раз, когда Хью двигался в ней, из ее груди вырывался сладострастный стон. Наверняка ее слышит весь дом и знает, чем она занимается.

Она зажала рот рукой, пытаясь не выпустить рвущиеся из него звуки.

— Вот так. — Его голос был прерывистым и настойчивым. — Ты должна вести себя тихо, иначе мне придется прекратить все это.

— Нет! — выдохнула Меггс и стиснула в руках простыни. — Ты не можешь.

— Могу, — сообщил Хью и глубоко проник в нее, после чего вышел почти до конца. — И сделаю это, если ты не перестанешь шуметь.

— Я перестану.

— Ты не должна стонать.

Она прикусила губу и помотала головой.

— Ты не должна кричать, когда отдаешься мне. — С этими словами он поднял ее ноги и закинул себе на плечи.

И сердце Меггс взорвалось и улетело в бархатную темноту.

 

Глава 25

Она решила, что больше не станет изводить себя беспокойством и мыслями о будущем до самого бала и пока позволит себе плыть по течению. Но потом…

Ее жизнь в обществе, в семье Хью дольше и не продлится, а пока можно себе позволить еще немножко помечтать. Остальные мечты — о возвращении в свой дом в деревне, о жизни под чужим именем, о мире в душе, который она когда-то имела, — остались в прошлом. Это были глупые детские фантазии. Но радость, охватывающая ее при слиянии их тел, была настоящей. И пусть она проживет до конца дней своих, называясь его любовницей, — какая разница? Она все равно не сможет вернуть то, что потеряла. Она безвозвратно погубила себя в тот момент, когда решила стать воровкой, когда пошла на компромисс с принципами, в которых ее воспитывали. Но в остром чувственном наслаждении, которое Хью так щедро ей дарил, она ни о чем не жалела. Если даже она никогда не узнает другой радости и страсти, значит, так тому и быть.

Вечер, на который был назначен бал, выдался ясным. Луна ярко освещала дороги, так что все гости, жившие по соседству с Бэлфором, прибыли вовремя. Виконтесса представляла Меггс многих.

— Родство на самом деле очень дальнее. Ты помнишь Юджинию, графиню Уэлмширскую, мою троюродную сестру? Нет? Хорошая девочка. Мы вместе учились в школе. Она очень удачно вышла замуж. Так вот, это девочка дочери ее младшей сестры Эффи. Впрочем, не важно. Прекрасно иметь в доме юную девицу, о которой можно заботиться и наряжать ее.

Я чувствую себя моложе.

Меггс оставалось только улыбаться и выглядеть милой и счастливой. Ей очень нравилось ее бледно-розовое шелковое бальное платье и новое украшение — крестик на шее. Она действительно была счастлива. Хью был далеко — за ужином он сидел на другом конце стола, — но он выбрал время, чтобы переброситься с ней несколькими словами.

— Ты будешь танцевать первый танец со мной — если, конечно, у тебя нет других планов.

— Конечно, — улыбнулась Меггс.

Необычайно приятно было сознавать, что какое-то время они будут находиться рядом, она сможет держать его за руку и не скрывать своих чувств.

И когда музыканты заиграли, а капитан Макалден подошел, чтобы пригласить ее на первый танец, она улыбнулась ему, как единственному мужчине на свете.

— Мисс Эванс.

— Капитан Макалден.

— Позвольте пригласить вас на танец. Да, и постарайтесь казаться очарованной моей неуклюжестью.

— Мне не надо стараться, — засмеялась она и была вознаграждена одной из его очень редких, непривычных, почти глуповатых улыбок.

Но когда танец начался, он стал более серьезным и сосредоточенным, и в какой-то момент Меггс почувствовала, что является единственной женщиной на свете. Когда он смотрел так, она чувствовала себя раздетой и краснела, как девчонка.

— Не смотри на меня так, — пробормотала Меггс.

— Как? Как я смотрю на тебя?

— Как будто… — Залившись краской, она все равно засмеялась. — Ты делаешь, сам знаешь что.

— Нет. Я сейчас ничего не делаю. Я только думаю о том, что буду делать. И планирую заняться этим позже. Намного позже. Помни об этом, когда мальчики из церковного хора станут соблазнять тебя.

Где-то под кожей поселился жар, который будоражил, пьянил, не давал покоя. Вечер превратился в бесконечный вихрь. После первого танца виконтесса стала знакомить ее с новыми людьми, и Меггс безупречно играла свою роль, скромно принимала приглашения и танцевала с джентльменами, улыбаясь, но почти не раскрывая рта, а если и говорила, то ничего не рассказывала о себе. Все было очень мило, тихо, приятно.

Поэтому Меггс расслабилась и оказалась неготовой к новой встрече. Не ожидая никакого подвоха, она подошла вслед за виконтессой к сидевшей у стены пожилой женщине.

— Моя дорогая Анна, — приветствовала мать Хью свою давнюю подругу, — позволь тебе представить мою протеже мисс Эванс. Маргарет, я хотела бы познакомить тебя с моей лучшей подругой, ее светлостью вдовствующей герцогиней Фенмор.

Меггс обратилась в столб, почувствовав, как сердце в груди перестало биться и разлетелось на ледяные осколки. Но ей только показалось, что оно перестало стучать, потому что она продолжала стоять на месте, видеть, слышать и дышать, вот только никак не могла вымолвить ни слова, не в силах нарушить повисшее ледяное молчание.

— Ваша светлость, — наконец выговорила она и посмотрела старухе прямо в глаза, исполненная решимости не моргать и уж тем более не запинаться. В ее голосе был лед и что-то еще, чего она не смогла скрыть, — вина и жгучая ненависть.

Старая дама выглядела заметно встревоженной и захваченной врасплох почти оскорбительным тоном, но она лучше владела собой.

— Прошу прощения, мисс…

— Мисс Эванс, — подсказала виконтесса, нахмурилась и недоуменно посмотрела на Меггс. — Это моя дальняя родственница… С тобой все в порядке, дорогая?