Опасности прекрасный лик

Элиот Уинслоу

— Что случилось?

— Не знаю, — жалобно ответила Ларк, садясь.

— Ты разве не знала, что мы займемся любовью?

— Знала.

— И хотела?

— Хотела.

— Что же заставило тебя передумать?

— Ничего. Я все еще хочу.

— Хорошо, тогда пойдем в спальню.

Ларк кивнула, и они встали. Но, идя в спальню, оба они понимали, что очарование исчезло.

Дом снял свитер и улегся на кровати в майке и джинсах, заложил руки за голову и закрыл глаза.

— Скажи мне, что произошло, — сказал он. — Доверь

мне частичку своей жизни. Ты ничего не рассказала мне, абсолютно ничего. Иногда мне кажется, что я влюбился в заколдованную принцессу, которая в какой-то ужасный момент превратится в статую. Или просто исчезнет.

Ларк стояла у постели и смотрела на него.

— Я тебе рассказывала о себе.

— Но ничего такого, что говорило бы о тебе. Я рассказал тебе о своем детстве, выложил истории про своих школьных друзей, про профессоров в колледже, про мать, ты знаешь о моем отце — в общем, бесчисленные подробности личной жизни, из которых и состоит личность: это — я. Ты же не выдала про себя ничего. Почему?

— Но как же, — слабо запротестовала Ларк, — мы же говорили о моих идеях относительно сценария, о том, откуда я.

Дом в отчаянии вздохнул.

— Иногда мне становится страшно при мысли о том, что я полюбил тебя. Я имею в виду, при мысли о том, во что же я влюбился? Неужели просто в красивое личико? Возможно ли такое?

— Возможно.

Дом вскинул глаза и посмотрел на Ларк.

— Не верю. Что-то все-таки есть, но ты недостаточно доверяешь мне, чтобы рассказать. Я не понимаю, в чем дело. Я не понимаю, почему ты не доверяешь мне. Но я знаю, ничего не получится из любви, которая не основывается на доверии.

То же самое мог бы сказать и Карл, подумала Ларк. Неужели Дома ожидает такой же конец, как и его отца, которого предало именно отсутствие доверия? Эмоционально опустошенная, Ларк почувствовала, что сейчас разрыдается. С ума сошла она, что ли, решив, что ей удастся эта затея? Ее прошлое походило на зону, огражденную высокой стеной с колючей проволокой и надписью: «Вход воспрещен!»

Ларк встала на колени на кровати рядом с Домом. Она решилась немножко раскрыться ему.

— Ты прав, — серьезно сказала она. — Я не могу рассказать тебе кое о чем. Но это не значит, что я неискренна.

— А сейчас? — спросил Дом. — Что случилось сейчас, почему ты словно оцепенела?

Странно, подумала Ларк, что ее связь с Джеком не искоренила в ней окончательно страх, который она по-прежнему испытывала по отношению к сексу. Но тогда Джек возбудил в ней страсть, а не любовь.

— Меня однажды изнасиловали, — произнесла она наконец. — Я не имею в виду, что ты словом и делом как-то напомнил мне об этом, но когда я внезапно поняла, что происходит, нахлынули воспоминания. Мне действительно жаль. Я не думала, что так получится. Мне казалось, что я похоронила те воспоминания.

Дом сел на кровати.

— Господи, Ларк! Это мне надо просить прощения, ведь я принял это на свой счет, разумеется. —

Он притянул Ларк к себе, и она прижалась щекой к его груди. — Мы просто полежим так. Нет никакой необходимости заниматься любовью до тех пор, пока ты не будешь готова к этому.

— Но я готова, — запротестовала Ларк. — Я не ребенок. Я понимала, что мы делаем. Просто на какой-то момент на меня что-то нашло.

— Я понимал, что ты только делаешь вид, будто ты сильная. Лица не лгут.

— Разве?

Дом погладил ее по волосам.

— Ты для меня дороже всех на свете, — тихо сказал он. — Даже когда я просто обнимаю тебя, вот как сейчас, мне уже кажется, что я в раю.

Он лег поудобнее, по-прежнему обнимая Ларк. Она устроилась на его груди и закрыла глаза, чувствуя, что ей стало легче.

— Именно поэтому ты так стремишься предать огласке историю Пенни?

— Что?

— Я имею в виду, ты сочувствуешь ей? Ее ведь, как предполагается, тоже изнасиловали.

— А, да, наверное, поэтому.

Ларк потеряла счет времени, лежа рядом с Домом. Потом она почувствовала, что Дом пошевелился. Ларк открыла глаза и увидела, что он смотрит на нее.

— Прекрасная, прекрасная женщина, — бормотал Дом.

Ларк испытывала странное ощущение в тех местах, к которым прикасалась рука Дома. Теплое пламя разгоралось в ней. Дом лежал, прижавшись к ней своим стройным, поджарым телом. Ей было хорошо, но, более того, он заставлял ее чувствовать, что она желанна. Он любил ее. Дом прижался губами к ее губам.

Дом стал медленно расстегивать блузку Ларк, целуя обнажающуюся грудь. Ларк запустила пальцы в его волосы.

— Я мечтал о том, что мы будем вот так вместе с тех пор, как познакомился с тобой, — произнес он, поглаживая ее атласный бюстгальтер. — И эта мечта сбылась. Не хочу, чтобы эта ночь когда-нибудь кончилась.

— Мечта сбылась, — прошептала Ларк.

— Я сниму с тебя юбку. Даже если мы будем лежать вот так всю ночь, тебе ведь все равно должно быть удобно. Хорошо?

— Хорошо.

Дом расстегнул молнию у нее на боку и стянул юбку. Ларк лежала на кровати в бюстгальтере и трусиках. Дом снял с себя майку, затем лег и снова обнял Ларк. Каждое его движение было спокойным и неторопливым, как будто он боялся вспугнуть ее.

Ларк повернулась так, чтобы ее рот сблизился с его ртом, желая снова поцеловаться. Дом ответил медленно, томно.

Он начал очень медленно ее гладить, расстегнул бюстгальтер и начал целовать Ларк груди, описывая круги все меньше и меньше, пока не добрался до отвердевших сосков. Ларк прильнула к нему всем телом. От прикосновений Дома дрожал каждый ее нерв. Рот Дома опустился к ее животу. Трусики полетели в сторону. Его язык ласкал потайные местечки под ее коленями и вокруг лодыжек, внутренние части бедер. Иногда язык становился твердым, затем мягким, потом снова твердым. Ее бедра приподнялись, чтобы принять его.