Опасные иллюзии
Шрифт:
— Согласен. Мне кажется, наши уважаемые родители сами не имеют ни малейшего понятия о первопричине, ибо не в состоянии толком объяснить своим отпрыскам, с чего все это началось. Вы спрашивали у Сен-Меррина?
— Разумеется, но отец ничего не сказал мне. Тетя Офелия, которая знала и мою и вашу бабушку, отказывается больше говорить на эту тему.
— Кстати, она знакома с нашими дедами?
— Разве вы забыли? В свое время они предложили ей руку и сердце.
— Ваша тетя ведет дневник? — спросил Деверилл. — Кажется, вчера, когда мы обсуждали погоду,
— Да, ведет.
— В таком случае, возможно, леди Офелия позволит вам взглянуть на него или сама прочитает его вслух?
— Но зачем?
— Возможно, там есть упоминание о какой-нибудь давней ссоре.
— Тетя ясно дала понять, что ничего не знает о причинах вражды.
— Все произошло очень давно, — принялся терпеливо объяснять Деверилл. — Леди Офелия находится уже в преклонном возрасте. Она могла просто-напросто забыть об этом.
Дейнтри рассмеялась.
— Извините, я не хотела вас обидеть, но вы плохо знаете мою тетю. Дожив до преклонного возраста, она, тем не менее, сохранила ясность ума и прекрасную память.
— Понимаю. Вы преподали мне еще один урок. Признаться, мой брат Джек и отец в свое время не всегда прислушивались к моему мнению, зачастую попросту игнорируя его. Я поверил в себя лишь после того, как Джек закончил Итон и мной стало некому понукать. В армии мое положение укрепилось еще больше — мне доверили командование людьми. С тех пор меня давно никто так деликатно, но твердо, не ставил на место.
— Я знаю, сэр, об умерших не принято говорить плохо: «О покойниках либо хорошо, либо вообще ничего». Но, судя по вашим словам, ваш брат не относился к числу хороших, добрых людей, — осторожно заметила Дейнтри.
— Действительно, понятие «доброта» совершенно не приемлемо к Джеку. Он был хорошим спортсменом и считал себя великим человеком, сущим дьяволом, особенно после получения отцом титула. Джек не мог дождаться, когда станет маркизом Жерво. Мне же и в голову не приходило, что я когда-нибудь окажусь в его шкуре. Признаться, я вовсе не уверен, что счастлив. С этого момента моя жизнь круто изменилась, и теперь перед вами совсем другой человек. — Деверилл выпрямился в седле. — Впереди ровная дорога. Может, пустим лошадей галопом?
Дейнтри тут же пришпорила коня и рванула вперед. Деверилл поначалу опешил, явно не ожидая такой прыти, но вскоре поравнялся с ней. Он снова напомнил ей, как и в первую встречу, кентавра, настолько уверенными и плавными были его движения. Воодушевление в глазах, счастливая улыбка, свободная посадка — все это говорило о том, что Деверилл так же, как сама Дейнтри, любит прогулки верхом.
Скакать галопом было легко и приятно, однако вскоре показался лес, уже раздетый осенью. Солнечные лучи; пробиваясь сквозь голые кроны, освещали усыпанную опавшей листвой влажную землю, грязь, мокрые серые стволы. Дейнтри пришлось натянуть поводья и пригнуться, чтобы проехать под низко нависшими ветвями деревьев. Через несколько минут они углубились в лес. Воздух здесь казался холоднее и чище. Достаточно твердая дорога позволяла не уменьшать
У ручья молодые люди придержали лошадей. Дейнтри собиралась войти в воду, но в это время заметила двух лебедей, плававших на залитой солнцем поверхности заводи, и натянула поводья. Изящные птицы то вытягивали стройные шеи, то сгибали их и опускали в воду. Они напоминали чувственных танцоров. Очарованная красотой этих движений, Дейнтри наблюдала за птицами, забыв обо всем на свете.
Между тем танец продолжался. Лебеди ласкали друг друга, переплетали длинные шеи, затем самец опустился сверху на самку, оседлав» ее. Когда все закончилось, птицы привстали над водой и, вытянув шеи, снова предались ласкам.
— Меня всегда восхищало, как лебеди любят друг друга, — прошептала Дейнтри. — Удивительно, после спаривания они не теряют интереса к партнеру. Другие птицы тут же улетают прочь.
— Люди тоже, — сдавленно произнес Деверилл, не сводя с нее пылающих глаз.
— Лебеди спариваются для жизни, для продолжения рода, — залившись румянцем, ответила Дейнтри.
— Правда?
— Да. — Она облизнула внезапно пересохшие губы.
В этот момент грум деликатно кашлянул, напоминая о своем присутствии, и Деверилл, опомнившись, спокойно заметил:
— Несмотря на теплую солнечную погоду, чувствуется осень. О чем думают эти лебеди, спариваясь в середине октября?
— Тетя Офелия называет это привязанностью, доказательством преданности и любви. У нас в Таском-парке есть несколько лебедей, которые спариваются в июле, августе, сентябре. А эти, вы видите, даже в октябре…
— Вижу, — торопливо проговорил Деверилл, направляя жеребца в воду, затем бросил через плечо: — Вы действительно удивительная девушка.
— Чепуха, я самая обыкновенная, — пожала плечами Дейнтри, следуя за ним.
Деверилл весело сверкнул глазами.
— Обычная девушка, увидев эту сцену, немедленно бы покраснела, начала молоть чепуху и предложила побыстрее уехать.
— Наверное, вы правы, — задумчиво проговорила Дейнтри. — Многие сочли бы мое поведение неприличным. Еще бы — наблюдать за спариванием лебедей в присутствии холостого мужчины. Но поверьте, тетя Офелия нашла бы это вполне нормальным.
— Разве вы ничего не знаете о приличиях, леди Дейнтри? — Деверилл едва сдерживал улыбку.
— Разумеется, знаю. Я просто не понимаю, почему считается верхом неприличия наблюдать за столь обычным природным явлением.
— Признаться, я затрудняюсь определить, какие явления природы считать приличными, а какие — нет, — усмехнулся Деверилл. — Однако этот акт вряд ли попадет в список пристойных.
Дейнтри снова вспыхнула, но, не желая показывать, насколько его слова смутили ее, она как можно непринужденнее заметила:
— Общаясь с окружением лорда Хилла, вы, наверное, привыкли рассматривать соблазнение как игру, такую же естественную, как дыхание. Вы смотрите на женщин как на белок, на которых следует охотиться. Но запомните: я не жертва и не легкая добыча.