Опасные клятвы
Шрифт:
Заставить ее подчиниться мне. Заставить ее страдать. Заставить ее пожалеть о содеянном.
— Никто не лжет Тео Макнилу. Особенно его гребаная жена. — Я расстегиваю пряжку ремня, освобождая кожу. — Моя рука или мой ремень, Марика. Выбирай.
— Что? — Задыхается она, и я стискиваю зубы.
— Я собираюсь наказать тебя за твою ложь, — говорю я ей, мой голос суров и холоден. — За то, что ты непослушная жена. А потом, когда я закончу наказывать тебя, я трахну тебя так, как шлюха заслуживает быть оттраханной.
Марика испускает придушенный крик, и я вижу, как слезы бьются о дерево комода,
— Пожалуйста, нет...
— Время просить у меня прощения уже прошло. Выбирай, Марика. Моя рука или мой ремень.
— Я не могу, — шепчет она. — Я не могу...
Я отбрасываю ремень в сторону, принимая решение за нее. Как бы ни было приятно слышать треск кожи о ее кожу, я хочу больше ощущать свою руку на ней. Я хочу, чтобы она почувствовала каждую унцию гнева, который она во мне пробудила.
— Тебе, наверное, было так приятно, когда я был с тобой нежен, — жестко пробормотал я, проводя рукой по изгибу ее задницы. — Когда у тебя появился повод поверить, что я, возможно, не такой уж жестокий человек, за которого, как тебе говорили, ты собираешься выйти замуж. И как ты решила воспользоваться этим? Обманывая меня и наслаждаясь другим мужчиной за моей спиной. — Моя рука скользит по противоположному изгибу, ощущая, как она дрожит под моим прикосновением, и, несмотря на гнев, я чувствую, что становлюсь твердым. Когда я немного отступаю назад и смотрю на нежно-розовые складочки между ее слегка раздвинутыми бедрами, то вижу, что ее возбуждение блестит и там.
Я смеюсь, проводя по ней пальцами и чувствуя, как она вздрагивает от моих прикосновений.
— Лживая маленькая шлюшка, — шиплю я. — Знает ли он, как ты намокла для меня? Знает ли он, что ты хочешь меня, что ты не просто терпишь мое присутствие в своей постели, как должно быть? Знает ли он, о чем ты умоляешь, когда я нахожусь внутри тебя?
Марика испускает еще один содрогающийся всхлип, и я тянусь назад, резко опуская руку на одну сторону ее упругой попки.
Треск раздается по всей комнате, плоть о плоть, ее кремовая кожа краснеет там, где была моя рука. Я снова опускаю руку, и румянец разрастается, когда Марика вскрикивает, и еще один всхлип боли проносится по ее заднице, когда я снова бью по ней, делая ее красной и горячей с каждым ударом моей руки о ее плоть.
И я так чертовски тверд, что это больно.
— Я старался быть с тобой нежным, — рычу я. — Я старался не показывать тебе темных вещей, которыми наслаждался, укрыть тебя от того, как сильно я тебя вожделел, облегчить тебе задачу. Думаешь, я не хотел, чтобы эти красивые светлые волосы намотались на мой кулак? Думаешь, я не хотел видеть эти большие голубые глаза, такие же мокрые, как твоя киска, пока ты плакала по мне? Ты думаешь, что я не способен на насилие в постели? Что я не хочу этого? Что такой мужчина, как я, может быть полностью удовлетворен сладкими словами и нежными поцелуями?
Моя рука сжимает ее плоть, снова и снова, с обеих сторон, пока ее задница не становится красной, а с губ не срывается непрерывный поток рыданий.
— По твоему за кого ты блядь вышла замуж, сука? — Рычу я, нанося ей новые удары, мой член пульсирует в ее пределах. — Я был с тобой нежен, потому что думал, что тебе это нужно. Потому что хотел быть таким. Но теперь я хочу именно этого, и ты получишь это, маленькая лживая шлюха.
Я еще раз ударяю ее по заднице с обеих сторон, приглушенно
Она чертовски мокрая, и я слышу свой смех, который смешивается с ее всхлипывающим стоном, когда я грубо ввожу в нее свои пальцы.
— Тебя возбуждает наказание? — Рычу я, нащупывая большим пальцем ее клитор, и наклоняюсь, чтобы прорычать эти слова ей на ухо. Он чертовски набух, пульсирует под моими прикосновениями, и я снова смеюсь, понимая, насколько сильно ее возбудил шлепок. — Тебе нравится, когда с тобой обращаются как со шлюхой? Хорошо. Я с удовольствием покажу тебе, как я обращаюсь с маленькой лживой шлюшкой, которая использует меня в своих интересах.
— Она выкрикивает мое имя, слезы все еще смачивают дерево комода, но я уже не знаю, всхлипывает ли она от боли, страха или удовольствия. Я сильно вгоняю в нее пальцы, доводя ее до быстрого, жестокого оргазма, и при этом покусываю ее ухо, наклоняясь над ней так же, как я планирую сделать это совсем скоро, когда буду жестко трахать ее.
— Кончи для меня, моя милая маленькая шлюшка, — шиплю я ей на ухо. — Покажи мне, как сильно ты хочешь своего мужа.
Она издает еще один крик, но уже более громкий, и все ее тело содрогается от его силы, когда я чувствую, как она сжимается вокруг моих пальцев, ее бедра выгибаются дугой, а колени подгибаются, когда она кончает, и беспомощный стон срывается с ее губ, когда я чувствую, как ее возбуждение капает на мою руку.
Мой член настолько тверд, что кажется, будто он может взорваться. Я выдергиваю из нее свои намокшие пальцы, расстегиваю молнию и лихорадочно вытаскиваю свой член, пристраиваясь позади нее. Я не стараюсь быть нежным, не даю ей время привыкнуть к ощущению моей толстой, набухшей головки у ее входа, прежде чем вогнать в нее каждый дюйм своего члена, чувствуя, как она растягивается и подается вокруг меня, издавая вопль смешанной боли и удовольствия.
— Вот так, жена, — рычу я ей в ухо, сильно толкаясь и задыхаясь от удовольствия, когда чувствую, как ее тугой, влажный жар сжимается вокруг меня. — Прими это, блядь. Кричи для меня. Кричи так громко, чтобы тот ублюдок, который трахал тебя первым, услышал, как ты кричишь на моем члене. — Я крепко сжимаю ее волосы, оттягивая голову назад, и прижимаюсь губами к ее горлу, проводя зубами по бледной плоти. — Кричи для меня, сука.
Я никогда не трахал ее так безжалостно. С каждым ударом я вбивался в нее бедрами, чувствуя, как ее тело бьется о комод, снова и снова ощущая этот тугой жар. Я давно хотел трахнуть ее вот так, взять ее жестко, но сдерживался, потому что не хотел причинить ей боль или напугать.
Теперь мне все равно, и от удовольствия я готов кончить быстрее, чем хотелось бы.
Но я хочу, чтобы она снова кончила на мой член, пока я трахаю ее вот так.
Мои пальцы находят ее клитор и сильно трут его, не давая ей ни дюйма нежности, пока я вгоняю в нее свой член. Я чувствую, как она сжимается вокруг меня, как ее тело втягивает меня глубже, даже когда она всхлипывает и умоляет, и это чертовски приятно. Бархатный жар ее тела ласкает мою напряженную, ноющую плоть с каждым ударом, ощущения переполняют меня, и я рычу ей в ухо, чтобы она кончила для меня снова, зажав ее клитор между пальцами, грубо перекатывая его между ними, когда Марика испускает долгий, содрогающийся вздох.