Опасные небеса
Шрифт:
– Шаири, мануцил – это кто или что?
Мой вопрос адресовался Амсею, но он, пожав плечами, пробормотал: «Не знаю», и обратился к вождю. Несмотря на свой наряд, тот выглядел обстоятельным человеком, и потому подробно все ему объяснил. Разговаривали они довольно долго, а я стоял и смотрел на шамана, который все никак не мог прийти в себя.
«Именно от него все и зависит, – думал я. – Взгляд вождя был достаточно красноречив. Да и остальные паури поглядывают на этого сморчка с какой-то боязнью. Думаю, натрави он их на нас, и они бросятся, потому что шаман им
Вернулись Аделард с Родригом, молча встали по бокам от меня, и я почувствовал себя намного уверенней.
– Мануцил, – наконец, начал объяснять Амсей, – это чудовище. Оно приходит из моря в селение по ночам и крадет людей. За последнее время восемь человек уже пропало. Люди боятся по ночам из хижин выходить.
– Крокодил, что ли?
В Коралловом море, особенно в южной его части, их хватает. Из-за своих гигантских размеров они действительно выглядят чудовищами, даже сверху, с борта «Небесного странника».
– Нет, не крокодил, – покачал головой тот. – У мануцила, он говорит, хвост раздвоенный, кроме того еще и плавники есть, но пасть такая же зубастая.
– А девушка при чем? – задал я вполне закономерный вопрос.
– Она – шаири. Я так до конца и не понял по его объяснениям, что это такое, – движением головы Амсей указал на вождя, – но этот, – тут он кивнул в сторону шамана, – утверждает, что именно девушка его и вызывает.
Бред какой-то – чудовища, шаири.
– Ну, тем проще, – заявил я. – Скажи этому сморчку, что девушку мы забираем, и вызывать мануцила будет некому. А взамен мы дадим им… целых пять мачете.
Сначала я хотел сказать десять мачете, но передумал. Мы паури, можно сказать, от беды спасаем, так какой смысл переплачивать? По сути, это они должны нас отблагодарить.
«Хорошо бы этому вождю еще и платье Николь сплавить. То самое, с коротким подолом. Платье ему непременно должно понравиться: во всем остальном, кроме длины, оно очень красивое. Только ведь и Николь не согласится, и ему явно мало будет, не налезет», – здраво рассуждал я.
Амсей снова заговорил с вождем. По лицу последнего было видно, что как будто бы он и не против, но тут в разговор вмешался отдышавшийся колдун-сморчок. Они поговорили уже втроем, после чего умолкли и посмотрели на меня.
– Ну что они там решили?
Амсей, почесав в затылке, довольно смущенно сказал:
– Тут такое дело, капитан, – немного помявшись, продолжил: – В общем, шаман категорически настаивает, чтобы кто-нибудь из нас на девушке женился. Иначе зло из деревни не уйдет.
– Женился?! Что, прямо сейчас?
– Ну не то, чтобы прямо сейчас… Но дал слово, что женится.
Вот это поворот! Жениться вот так, сразу, на дикарке, да еще, в отличие от многих других паурянок, можно сказать, дурнушке! Кроме того, возможно, что у нее уже имеется пара-тройка детишек: у паури чем их больше, тем невеста завидней. Ну я-то точно не могу. Так, а кто из наших сможет?
Родриг с Аделардом старше ее, больше чем вдвое. Впрочем, как и Амбруаз. К тому же у Родрига уже есть семья. По
Остается один лишь Гвенаэль, и я с надеждой посмотрел на него.
– Нет, капитан, и разговора быть не может, – сразу понял он, в чем тут дело.
Сначала я хотел отозвать его в сторонку, чтобы наедине объяснить: жениться совсем необязательно, кроме того, глядишь, и на мачете сэкономим. Но взгляд его был тверд, как металл Древних, и у меня оставалась последняя надежда.
– Скажите, Амсей, может быть, кто-нибудь из ваших людей изъявит желание? – Экономия в этом случае явно не получалась, и потому я добавил: – Я бы за ней неплохое приданое дал. В разумных пределах, конечно.
– Да вы что, господин Сорингер! – тот даже руками замахал. – У нас вся жизнь связана с морем, а вдруг она и взаправду мануцила этого вызывает!
Может быть, цена вопроса – десять, или даже пятнадцать мачете, и женитьба сразу же станет не обязательна. Есть, есть у нас некоторый их запас, сделанный еще в Опситалете. Знали мы, что металл на Островах дорог, и теперь я ждал подходящего случая, чтобы выгодно их продать.
– Амсей, предложите им… двенадцать мачете. Скажите, что все они из отличной опситалетской стали, им век износу не будет, а сломать их целая проблема.
Тому явно не хотелось вновь заводить разговор, но под моим настойчивым взглядом больше ничего не оставалось. И снова несколько минут томительного ожидания.
– Нет, господин Сорингер, они уперлись и ни в какую – только женитьба. И далась же вам эта дикарка! – в сердцах добавил он.
Вижу я, что только этот сморчок и уперся – у вождя, когда он услышал о количестве мачете, глаза загорелись.
– Гвен, выручай, на тебя одна надежда, – едва не взмолился я.
– Нет, капитан, – Гвенаэль так энергично замотал головой, что во мне даже возникли опасения, что она оторвется. – Да надо мной же все, кто узнают, смеяться будут, прохода не дадут.
«И в этом он прав, – с тоской подумал я. – Даже в том случае, если он просто скажет – согласен, но не женится. Пальцем в спину будут показывать: „Это тот самый, который на паурянке женился“. Если взять в жены девицу из портового борделя, и в этом случае позора будет меньше».
Так что же делать? Я не могу вернуться на борт «Небесного странника» и заявить Николь: «Милая, придется эту девушку обратно отдать, ничего не получилось».
Единственное, что приходит в голову: подняться всем на корабль под каким-нибудь предлогом, например – нам необходимо время, чтобы все хорошенько обдумать, а затем взмыть в небо. И уже оттуда, с высоты, сбросить как выкуп десяток мачете.