Опасные тропы
Шрифт:
Держался он спокойно, не выражал бурного возмущения, не заявлял резких протестов против задержания, хотя и было заметно, что инцидент ему весьма неприятен.
Шелест снова и снова внимательно рассматривал документы задержанного — подлинные они или очень уж искусно сфабрикованы? Но на этот вопрос могла ответить лишь экспертиза.
Подполковник аккуратно сложил документы и положил их на стол, перед собой. На холеной, гладко выбритой физиономии Макарова-Войцеховского появилось выражение удивления и недовольства.
— Надеюсь, вы удовлетворены? — обратился он к подполковнику.
Шелест
— Мы вынуждены проверить ваши документы, гражданин.
Раздраженно Макаров спросил:
— По какому, собственно, праву вы меня задерживаете? Из-за вас у меня пропал билет до Москвы…
Подполковник резко возразил:
— С билетом дело поправимое, а задержали… значит, нужно — здесь ведь пограничная зона.
— Я могу наконец быть свободен?
— Пока нет… Вот проверим ваши документы, и поедете куда следует…
Макаров резко встал.
— Вы обязаны объяснить мне, в чем меня обвиняете! — произнес он взволнованно.
— Ни в чем пока не обвиняем.
— Так в чем же дело? — глаза Макарова выражали удивление. Неожиданно он хлопнул себя рукой по лбу и рассмеялся: — Простите, товарищ подполковник, уж не считаете ли вы меня, чего доброго, нарушителем границы? Может, я для вас сейчас какой-нибудь агент империалистической разведки, а?
Шелест строго сказал:
— Не волнуйтесь, разберемся. Проверка много времени не займет.
Макаров огорченно пожал плечами:
— Тут какое-то недоразумение, товарищ подполковник.
На этом беседа кончилась.
Личный досмотр задержанного особых результатов не дал — в чемодане, кроме пары белья, зубной щетки и туалетного мыла, ничего не оказалось; в карманах, за исключением носового платка с вышитой золотистым шелком стрелой на синем фоне, абсолютно ничего не было.
Документы передали в лабораторию, но Шелеста не оставляло беспокойное чувство: надо, обязательно надо сделать еще что-то. Но что?
Погруженный в свои мысли, мучительно пытаясь поймать все время ускользавшую догадку, Шелест чисто механически через каждые несколько минут задавал капитану Клюеву один и тот же вопрос:
— А вы не ошиблись, уверены, что задержанный нами Макаров и Ян Войцеховский одно и то же лицо?
И каждый раз капитан твердо отвечал:
— Можете не сомневаться, товарищ подполковник, я ж его утром рассмотрел как следует.
В таком случае, этот лже-Макаров тянет. Зачем? Ведь он отлично понимает, что будет изобличен. Стало быть, ему нужно выиграть время? Для чего? Вряд ли он захочет в ближайшие дни объяснить это, но раз он стремится получить нужное ему время, задача пограничников КПП — как можно скорее выяснить его личность. И тут одни документы всего не скажут, нужно что-то другое, то самое, над чем Шелест сейчас ломал себе голову.
Вдруг он возбужденно поднялся с места и снова принялся разглядывать обнаруженные при Макарове вещи.
— Та-ак, — вслух рассуждал Шелест, — будем исходить из того, что этот гражданин не Макаров, а прибыл к нам сегодня утром из-за кордона. Здесь, в городе, он имел явку, на которой его снабдили советскими документами и одеждой… Но посмотрите,
Клюев смущенно молчал: платок как платок. Шелест озабоченно продолжал:
— Ведь при нем оказался единственный носовой платок, вот этот — с золотой стрелой на синем фоне. Взгляните, он смят и неопрятен, им пользовались по крайней мере недели две-три. Так что же, вместе с другими вещами на явке вручили этому субъекту и грязный носовой платок? Сомнительно.
— Значит, этот платок был у него еще до того, как он прибыл в Красногорск, — произнес Клюев, начиная догадываться, в чем дело.
— Вот именно, — подтвердил Шелест, — это, по-видимому, единственная вещь, с которой он не расстался, переходя границу. Спрашивается — почему? В таких обстоятельствах случайностей не бывает.
События развивались в обычной для таких историй последовательности: тщательно проведенная экспертиза установила, что с паспорта москвича Леонтия Макарова была аккуратно удалена фотография и на ее место искусно наклеена новая карточка того, кто был задержан пограничниками КПП. На запрос в Москву был получен ответ, что месяцев пять назад у служащего Л.И. Макарова был похищен паспорт.
Теперь задержанного можно было передать в Управление госбезопасности — пусть там ведут следствие.
Шелеста крайне интересовали результаты химической обработки вещей нарушителя. Химическая экспертиза не заставила себя ждать: на платке был обнаружен кодированный текст. Однако расшифровать его пока не удалось.
Кто же этот человек? Что за сообщение вез он из-за кордона? Кому оно предназначалось? В характере текста можно было не сомневаться, он мог содержать только какое-то приказание разведки. Но какое и кому? И почему для доставки его адресату потребовалось специально посылать человека?
Поскольку появление на советской территории неизвестного было связано с попыткой нарушения границы Васюкевичем, ведение следствия и по этому делу поручили майору Спорышеву.
Лже-Макаров появился в кабинете спокойный, но явно настороженный. Присутствие Шелеста определенно сбивало его с толку, не давало ему возможности сразу же определить — раскрыт он или еще нет, и в зависимости от этого принять решение о линии поведения на следствии. На этот раз он начал с протеста, но Спорышев резко прервал его:
— Перестаньте! Почему вы, Ян Войцеховский, пытались с чужими документами уехать в глубь советской территории?
— В глубь советской территории?! Нет, это уж чересчур! Я еду домой к жене, к детям, в Москву, а не куда-то «в глубь»…
— Пора кончать комедию… — И Шелест зачитал выводы экспертизы и телеграмму из Москвы.
Неизвестный опустил голову и затих.
— Ну что же, будете теперь говорить? — спросил Спорышев.
— Да… — казалось, он с трудом разжал губы.
Но через минуту уже говорил довольно связно. Да, товарищи начальники правы, никакой он не Макаров, а действительно Ян Войцеховский, помощник машиниста с польского паровоза. На паровоз не вернулся — хотел съездить посмотреть Москву, только и всего. Документы ради этого случая купил у неизвестных.