Опасные удовольствия
Шрифт:
– Да. Мы с тобой собрали богатый материал. Спасибо, Дирли-Ду, что помогла.
– Представь, теперь мне немного не по себе. Ты подбил меня на авантюру, о чем я сожалею. Вдруг Куницын вовсе не такой плохой, как ты его расписываешь?
– Он плохой мальчик, не сомневайся. Отвратительный. И скоро я за него возьмусь.
– Костя, ты всегда в состоянии войны?
– Я?
– Дома у тебя разгром, и милосердная соседка Танечка торопливо заметает следы нашествия варваров. У «Сицилии» тебя поджидают свирепые парни в одинаковых черных куртках, словно из
– Временные трудности. Быть налоговым полицейским и не доставлять никому хлопот – для этого надо иметь совсем гнилую сущность. Моя работа в том и заключается, чтобы чинить неприятности тем, кто того заслуживает. Ну и, естественно, ответная реакция. Часто предлагают взятку, иногда пытаются убить. Меня такая жизнь устраивает.
– Я думаю, ты специально провоцируешь события, чтобы они развивались по худшему сценарию. Чтобы нервы были напряжены до предела.
– Зачем? Я не самоубийца. Я люблю острые ощущения, но не до такой степени, чтобы намеренно рисковать жизнью.
– Тебе нравится мой Пряжников? – сменила тему Дирли-Ду.
– Нравится, – вздохнул Константин. – Классный мужик. И какой удачливый. Владеть таким сокровищем, как ты! Таким бриллиантом искусной огранки. Я завидую. – Костя еще раз вздохнул и расстроенно вылил на последний кусок цыпленка остатки соуса.
Дирли-Ду ковырялась в почти нетронутой тарелке.
– Трудно устоять, когда так безапелляционно, в лоб, говорят комплименты, – улыбнулась она.
– Но ты ведь устоишь.
– Ты уверен?
– Уверен. Ты ни за что не согласишься изменить своему супермену Пряжникову.
– Во-первых, ты не менее супермен, чем он, а во-вторых, я вольная птица и свободна в выборе. Но и ты мне никогда не предложишь обвести Андрея вокруг пальца, потому что это непорядочно.
– Не предложу, – согласился Константин с душераздирающей тоской в глазах.
– Цена порядочности – отказ от многих жизненных удовольствий.
– А практически все жизненные удовольствия или незаконны, или неприличны, или чреваты нехорошими последствиями. Если ты не против, закончим обед. Я должен ехать обратно.
– Сначала завезешь меня к Андрею?
– Конечно.
Официантка принесла счет на блюдечке. Капитан, не дрогнув, положил сверху пять пятидесятитысячных купюр. Посольские цыплята весили двести тридцать пять тысяч. Разоренный Дирли-Ду, Костя покидал ресторан с полусотней в кармане. Но оставалась надежда на завтрашнюю премию.
Глава 36
Сердце Андрея ухнуло и понеслось рваным галопом необъезженного скакуна. Доблестный сыщик безвольно повис на почтовом ящике – в его руках белел продолговатый конверт, на котором под красивой маркой с Эйфелевой башней был аккуратным девичьим почерком выведен пряжниковский адрес. Это было письмо от Катерины.
Теряя сознание, Пряжников дополз до своей квартиры. Дверь открыла неземная Дирли-Ду. Она была в просторной трикотажной кофте и босиком.
– Привет! – обрадовалась она и поставила под левым глазом Андрея вишневый штампик губной помадой. Яблоко звонко хрустнуло.
– Привет, – скованно ответил Андрей. Ему сейчас страстно хотелось уединиться и прочитать Катино письмо.
– Не поцелуешь? – изумилась Дирли-Ду, стаскивая с Андрея плащ и подставляя щеку.
Пряжников послушно чмокнул и рванул к туалету.
– Извини, Дирли, я ненадолго. Мне надо!
– Проблемы? – озабоченно крикнула вслед Дирли-Ду.
Пряжников скрылся за дверью. Там, в царстве кафеля и журчащей воды, он разорвал белый конверт и жадно принялся читать.
Но не тут-то было. Во-первых, верная подруга Дирли-Ду устроилась на полу около туалета и требовала к себе внимания. Во-вторых, Андрей споткнулся о первую же строчку письма. «Paris c’est une ville ancienne qui a beaucoup de charme», – брала быка за рога Катерина, нимало не заботясь о том, что Пряжников не знает французского. «Париж, – понял Пряжников. – Это про Париж».
– С тобой все в порядке? – спросила снаружи обеспокоенная Дирли-Ду. И, не дождавшись ответа, начала стучать в дверь.
Андрей быстро читал – к счастью, образованная Катя все же вспомнила, что, кроме многочисленных иностранных языков, она владеет и русским. «Дорогой мой Пряжников, – писала Катерина, – у меня новый контракт, и поэтому я не появлюсь в Москве еще по крайней мере год. Заканчиваю работу во Франции и уезжаю в Америку. Тружусь в поте лица. Когда я не улыбаюсь в объектив фотокамеры и не позирую в купальнике под проливным дождем, изображая трепетную русалку, я слушаю лекции по истории литературы и искусства в Сорбонне…»
«Лекции! – восхитился Андрей. – Неутомимая!» «…Мой образовательный уровень значительно повысился. Он повысился до такой степени, что я не могу откусить пирожок с черникой, не задумавшись о его внутренней сущности. Хорошо ли ты охраняешь квартиру, которую подарила мне Софья Викентьевна? Будь бдителен. Когда я вернусь, мы сломаем стену и сделаем фантастический ремонт – я, кроме всего прочего, хожу на курсы дизайнеров интерьера…»
«Сломаем стену! – задохнулся Пряжников. – Означает ли это… Означает ли это, что мы будем жить вместе?..»
– Андрюша, выходи немедленно! – волновалась Дирли-Ду. – Почему ты не отвечаешь?!
«…Как поживает Максим? Передавай ему от меня привет. Я часто о вас думаю…»
«Что значит „о вас“, – возмутился Пряжников, – думать надо только обо мне!»
«…и очень скучаю по Москве и даже по моему маленькому, убогому Краснотрубинску. Время, когда я жила там, представляется мне теперь далеким и нереальным…»
Дирли-Ду азартно выламывала дверь. Андрей вздохнул, пробежал глазами последние абзацы, которые в основном демонстрировали, как пристально изучает Катерина историю и культуру Парижа, как напряженно знакомится с достопримечательностями города на Сене, и спрятал письмо в карман.