Опасные заложники
Шрифт:
Глава СОРОКОВАЯ
Резиденту агентурной группы иностранной разведки, прожившему в России четырнадцать лет под фамилией Фокина, работавшему в собственной студии фотографом, за все время пребывания в России здорово везло. Ему не изменила удача и тогда, когда из полученной шифровки он узнал, что его группе поручено похитить и переправить на Запад крупного ученого-атомщика Першина.
Сейчас Першин находился у него дома под надежной охраной. Задание выполнялось легко и успешно. Осталась последняя, не самая сложная, его часть — переправка Першина за кордон. Такое везение в осуществлении
Он видел недостатки в своей работе, но был вынужден смириться с ними. Чем дольше ученый находился у него дома в заточении, тем большей вероятности он подвергался быть раскрытым чекистами, которые шли по его следу. Он не знал, как далеко оторвался от них, но чувствовал: если остановится сейчас и даст себе передышку, то будет настигнут преследователями. Такого финала в своей работе Фокин боялся больше смерти.
После развала СССР ему в России стало работать очень легко. Как будто у россиян в один миг исчезли все ценности и государственной важности документы, которые уже отпала надобность охранять. Неизвестно куда подевались все знающие и все видящие чекисты.
Выполняя задание, Фокин знал, что идет но заминированному полю, уверен был, что должен подорваться, но удачно пройдя через него, не верил в свою удачу. Доставив на своей машине за город Першина, напичканного разными препаратами, под воздействием которых его психика была подавлена и он стал послушным, как ребенок, Фокин сейчас ждал наступления одного из сложных моментов операции, когда можно будет переправить тайно на теплоход ученого с сопровождающим его агентом. Томительное ожидание нервировало не только его, но и трех агентов, помогавших резиденту.
Только одного человека в бухте не волновало ничто. Этим человеком был Першин, Тупо уставившись взглядом в одну точку, он безучастно относился ко всему происходящему на берегу, ничего не понимая и ничему не давая оценки. В нем трудно было узнать прежнего жизнерадостного и целеустремленного человека. Только внешний вид говорил, что перед нами сидит Першин, тогда как внутренний мир его стал другим. Они покорили его психику и волю, а поэтому, как таковой, личности сейчас перед нами не было,
Возвратившись с теплохода, Здоровяк подробно доложил резиденту о результатах своей поездки, не забыв отпустить несколько лестных слов своим случайным помощникам, которых Курносый отвез в город.
Было уже три часа ночи, приближался рассвет. На байдарке Курносый, Здоровяк и Першин отправились к теплоходу. Первым на палубу по веревочной лестнице поднялся Здоровяк. Там его встретил Ломакин. Держа конец страховочного капронового троса в руке, Здоровяк, натянув
Ломакин вместе со Здоровяком подняли на борт лестницу. Здоровяк, в последний раз мимолетным взглядом проводив уделявшуюся от судна байдарку, поинтересовался у Ломакина:
— Вы не сможете нас проводить к себе в каюту?
— Зачем?
— Мне надо сделать другу укол.
— От чего?
— Его внешний вид мне не нравится. По-видимому, обстановка повлияла на него — испугался, а сердце слабоватое, — пояснил Здоровяк.
Такому объяснению Здоровяка трудно было поверить, Першин скорее походил на запрограммированного робота, чем на человека, у которого разболелось сердце.
Позволить иностранному агенту издеваться над земляком, да еще у себя на глазах, Ломакин никак не мог, такое мероприятие и не входило в его план, разработанный чекистами.
— Каюта у меня есть, но я бы не советовал вам пользоваться ее услугами, — поучительно заметил он.
— Почему? — насторожился Здоровяк, оглядываясь по сторонам, как бы почувствовав опасность.
— Моя каюта — как штаб армии, куда часто приходят члены команды для решения тех или иных вопросов. Что я им скажу, когда они увидят у меня в каюте двух посторонних субъектов? Им даже моих комментариев не потребуется, чтобы понять что почем.
— Вы правы. Я ляпнул, не подумав о последствиях. Но мне надо немедленно сделать ему укол!
— В трюме есть освещение. Там вы в спокойной обстановке окажете другу медицинскую помощь.
Лучшего варианта в данной ситуации Здоровяк не смог бы придумать.
— Пускай будет по-вашему. Вы хозяин судна, вам виднее, — согласился он, про себя отметин, что они и так долго задержались на палубе, занимаясь болтовней.
Когда Ломакин открыл люк к трюм, Здоровяк на мгновение замешкался, определяя, кому первому спускаться вниз, ему или Першину. Пропустив к лестнице Першина, он сказал:
— Полезай вниз.
Спускаться по лестнице надо было где-то на два метра. До такого уровня в трюме были уложены мешки с рисом.
Чекисты с Ломакиным заранее обговорили: если первым в трюм начнет спускаться Здоровяк, то Ломакин, оставив на палубе Першина, закрывает в трюме с чекистами Здоровяка, где они без риска для жизни Першина задерживают агента. Если же случится так, как определил Здоровяк, то чекисты, обеспечив безопасность жизни Першина, должны были приступить к задержанию Здоровяка, то есть в любом случае жизнь ученого не должна была подвергаться опасности.
Когда Здоровяк собрался спускаться в трюм, Ломакин, отвлекая его от ожидавшей ловушки, решил дать последний совет:
— Свое нахождение в трюме вы ничем не выдавайте, замаскируйтесь, и все будет окей. Вы у меня не первые такие пассажиры и, надеюсь, будете не последними.
— Не волнуйся, как вести себя в таких ситуациях, обучены, — успокоил его Здоровяк.
Он начал спускаться по лестнице в трюм и неожиданно для себя услышал:
— Вы задержаны работниками контрразведки. Руки от поручней лестницы не отнимать. Если не подчинитесь нашим требованиям, ваши действия сочтем за сопротивление, а значит, будем вынуждены стрелять на поражение.