Опасный месяц май
Шрифт:
После бракосочетания молодые супруги отправились на Лазурный Берег, где провели вместе две лучшие недели в своей жизни. Когда они вернулись, муж уже был сеньором Анваро Ковелли. Жители Вьесте постепенно привыкли к этому.
Священник, который отказался регистрировать их брак, довольно скоро умер, и его заменил другой, который был местным жителем. Через некоторое время сеньор Анваро спас его племянницу. Он сумел вытащить девушку из воды, сделал ей искусственное дыхание и буквально вернул ее с того света. С тех пор они с отцом Энцо близко подружились. Анваро
Однажды он спросил Энцо, действительно ли тот верит в потусторонний мир или же только делает вид.
Священник очень серьезно ответил, что безусловно верит.
– Возможно, там мы будем существовать несколько в ином виде, – пояснил отец Энцо. – Но душа наша бессмертна. В этом я абсолютно не сомневаюсь. Все, что с нами происходит, не может заканчиваться вместе с нашим физическим существованием.
– В таком случае нас ждет воздаяние за все наши грехи, совершенные на этом свете? – настаивал Анваро.
Он, кстати, уже и сам привык называть себя именно так, на итальянский манер.
– Полагаю, что так оно и будет, – кивнул священник. – Но каждому воздается по его мере. Если человек искренне раскаивается в своих грехах, то он получит прощение в следующей жизни.
– А если не раскаивается? – спросил Анваро.
– У нас схоластический спор или же вы спрашиваете о себе? – Отец Энцо был умным и проницательным человеком.
– Я спрашиваю о себе, – честно ответил Анваро.
– Вы уже совершили богоугодный поступок, спасли невинную душу, – напомнил священник. – Неважно, что она моя племянница. Вы сохранили жизнь человека, Анваро.
– Даже если я виновен в других смертных грехах? – настаивал тот.
– Вы хотите исповедаться? – спросил отец Энцо.
– Я не католик и не христианин, – напомнил Анваро.
– Я помню об этом. Но вы человек, который спас одну христианскую душу. Ваша жена – добрая христианка. Может, вам действительно лучше исповедаться? Как человеку, а не католику.
– Мне трудно поверить в таинство исповеди, – признался Анваро. – Но вам я могу сказать, что на моей совести есть и такие грехи, за которые не полагается никакого прощения. Его никогда не будет.
– Кто так решил? Вы сами?
– Я не верю в Бога, падре. Почему Господь допускает столько несправедливостей и зла в этом мире, если Он действительно существует? Вся наша цивилизация построена на торжестве зла. Почему Бог допускает все это, не вмешивается?
– А ты не думаешь, что Он может испытывать нас? – неожиданно спросил отец Энцо.
Он перешел на «ты» и этим подчеркивал свой статус священника, беседующего с обычным прихожанином его церкви. Хотя оба понимали условность такого обращения.
– Ты никогда не думал об этом? – спросил служитель Господа. – Может, спасение моей племянницы было послано тебе в качестве испытания, чтобы ты мог добрым поступком заглушить смертный грех.
– На моей совести не один грех, – настаивал Анваро. – Их просто
– Ты считаешь, что тебе не будет прощения?
– Не будет, – решительно сказал Анваро. – Нет мне прощения ни в этом мире, ни в ином.
– Это решает Бог, – снова напомнил отец Энцо.
Анваро тяжело вздохнул. Такие споры и рассуждения стали частью его жизни. Он никогда и ничего не рассказывал священнику, пока однажды не зашел поздним вечером в церковь. Это было Рождество. Наступал двухтысячный год, и весь мир готовился отмечать эту невероятную дату. Священник был в храме. Он увидел Анваро и пошел к нему навстречу.
– Я хочу исповедаться, – твердо заявил тот. – Если, конечно, это возможно.
– Мы никому не отказываем, – напомнил священник. – Даже если ты не католик. Перед Господом все едины. Пройдем. Ты расскажешь мне о том, что тебя беспокоит.
– Говорят, что через несколько дней наступит конец света. – Анваро улыбнулся. – Или начнется новая эра. Я думаю, не будет ни того ни другого. Но придут новый век и тысячелетие. Мне хочется войти в эти времена честным человеком.
– Пойдем, – пригласил священник. – Ты можешь мне исповедаться. Давай сделаем это в моей келье.
Они шли друг за другом, впереди – отец Энцо, за ним – Анваро.
– Садись, – пригласил священник. – Теперь скажи то, что хочешь.
– Я покинул любимую женщину, – мрачно начал Анваро. – Сделал это потому, что не сумел отстоять свою любовь. Я бросил своих товарищей. Я лгал, воровал, брал неправедные деньги, отпускал заведомых преступников… – Он замолчал.
– Ты хочешь еще что-то сказать? – спросил отец Энцо.
– Я убивал, – с вызовом произнес Анваро. – Это была часть моей профессии. Я убил несколько человек… – Он опустил голову.
– Но ты раскаялся в содеянном? – спросил священник.
– Полагаю, что не совсем, – выдохнул Анваро.
– Что ты сказал? – Отец Энцо растерялся.
Это случилось впервые в его жизни. Человек, пришедший исповедаться, заявил, что не раскаивается в содеянном.
– Тогда зачем ты пришел? – уточнил священник.
– Я пришел на исповедь, – заявил Анваро. – Хочу, чтобы меня выслушали.
– Говори, – кивнул отец Энцо.
– Я убил негодяя, который застрелил моего товарища и изнасиловал невиновную женщину. Я убил мерзавца, который подставил моего брата и еще многих людей. Он получал деньги за свое предательство. Разве я не был десницей Господа, карающей таких вот подонков? Скажите мне честно, могли ли жить эти люди?
– Ты присвоил себе права Бога. – Священник покачал головой. – Сам решал, кому жить, а кому умереть. Разве это в силах человеческих?
– А судьи? Кто дал им право выносить людям приговоры? Неужели это сделал Бог? Нет, чиновник, который сидит в своем кабинете и решает, кому быть, а кому не быть судьей. Чаще всего он просто получает деньги и ставит галочки против фамилий с цифрами. Разве судья так получает божественное право решать, жить человеку или умереть?
– Страшны твои слова, Анваро, – горько произнес священник.