Как и в начале первого действия, сцена разделяется: на одной половине Юнг с Сабиной
лежат на узкой кровати; на второй половине обстановка полностью меняется. Жара. Пустырь. Это Ростов-на-Дону летом 1942 года. На сцену с сосредоточенным видом выбегает маленькая девочка; вероятно, она погналась за бабочкой. Девочке лет шесть. За сценой слышится тяжелое шарканье множества ног. Потом широким шагом входит рослый, одетый в форму эсэсовец, который кричит девочке.
Эсэсовец. Назад!
Покосившись на него, девочка решает, что он не стоит внимания, и преследует свою цель. Эсэсовец делает шаг в ее сторону и заносит мясистую руку, чтобы дать ей затрещину, но Сабина резко садится в кровати, и он останавливается.
Сабина. Постой!
(На сцене спиной к зрителям, по-старушечьи шаркая, появляется одетая в лохмотья, всклокоченная фигура, в которой почему-то сразу узнается Сабина. Она увещевает эсэсовца, хотя все ее реплики произносит, не вставая с постели, Сабина.)
Разве ты не знаешь, что бить ребенка — последнее дело?
Эсэсовец. Что я слышу? Бойко шпаришь по-немецки!
Сабина. Я училась в Мюнхене. Я — доктор. Эсэсовец. Посмотрим, доктор Юде, найдется ли у тебя лекарство против этого.
Выхватывает из кобуры револьвер и стреляет в женщину. Она падает; свет над нею и эсэсовцем гаснет; Сабина сидит в постели, глядя прямо перед собой. Юнг тянется к ней, чтобы положить руку ей на плечо.
Сабина. Нет, только не будущее.
Юнг. Почему же?
Сабина. Мне не хочется даже думать о будущем.
Антракт.
Действие второе
СЦЕНА 1
Мансарда Сабины; дневное время, но шторы задернуты. Сабина, обнаженная, лежит в постели, удрученно наблюдая, как Юнг заканчивает одеваться. Гнетущее молчание. В конце концов, завязав галстук и надев пиджак, Юнг подвигает стул и с мрачным видом садится на некотором расстоянии от Сабины.
Юнг. В период влюбленности один из моих первых инстинктов — сочувствие к моей избраннице, потому как я понимаю: что ни говори, когда у нас начинается роман, ей больше всего хочется постоянства, вечного уюта, двуспальной кровати, определенности. Что же до меня самого, я всякий раз ищу чего-то нового: необузданного, исступленного, непредсказуемого.
Сабина. Так ведь и я ищу того же.
Юнг. Это меня сбивает с толку, я как будто сам себя
загоняю в капкан раздвоения личности и… чувства вины.
Сабина. Не хочу, чтобы ты чувствовал себя виноватым, — и никогда этого не хотела.
Юнг. Так больше продолжаться не может.
Пошатываясь, встает со стула; Сабина выскакивает из постели и бросается ему на шею.
Сабина. Не смей так говорить.
Юнг. Считай, меня поразил какой-то недуг. Постарайся вспомнить, как любовно и терпеливо я обращался с тобой, пока ты не выздоровела. Теперь то же самое нужно мне от тебя.
Сабина. Конечно. Я так и поступаю. Всегда. Только умоляю: не оставляй меня.
Он опускает глаза и не может оторваться от ее дрожащего тела.
Юнг. Это неизбежно. Другого выхода нет.
Отстраняется и, подхватив пальто и шляпу, торопливо уходит.
СЦЕНА 2
Родильное отделение в клинике «Бургхёльцли». Только что появился на свет сын Юнга, Франц; молоденькая медсестра передает новорожденного Эмме, которая выглядит измученной, но счастливой. Глядя на жену, Юнг светится радостным волнением и гордостью.
Эмма. Я знала, что будет мальчик; помнишь, я тебе говорила: ощущения совсем другие.
Юнг. И я тебе верил.
Одной рукой Эмма прижимает к себе малыша, другой тянется к Юнгу. Медсестра выходит из палаты.
Эмма. Когда вернешься домой, тебя будет ждать яхта.
Юнг. Яхта?
Эмма. Яхта с алыми парусами: ты всегда о ней мечтал. Наверное, уже стоит у причала.
Юнг. Спасибо тебе.
(Обнимает и целует жену.)
Спасибо за все. За сына, за наш прекрасный дом…
Эмма. Ты хороший. Ты заслуживаешь самого лучшего.
Юнг. Нет.
Эмма кивает, настаивая на своем.
Эмма. Теперь ты к нам вернешься?
Юнг. В каком смысле?
Эмма. Уж не думал ли ты, что мы отдадим тебя без боя?
Скрывая изумление, Юнг протягивает руку, чтобы убрать со лба Эммы непокорный локон, и благоговейно целует ее в лоб.
СЦЕНА 3
Кабинет Юнга в клинике «Бургхёльцли». Юнг в напряженном ожидании сидит за столом. Сверяется с настольными часами. Встает, прохаживается. Едва он успевает вернуться за стол, как раздается стук в дверь.