Опасный мужчина

Кэмп Кэндис

Элеонора бросилась на кровать и спрятала лицо в подушку. А хуже всего – и эта мысль не давала ей уснуть почти всю оставшуюся ночь – то, что даже сейчас, когда способность рассуждать здраво вернулась к ней, Элеонора знала – если сейчас Энтони вернется, она безраздельно отдастся ему и душой, и телом.

После практически бессонной ночи Элеонора поднялась с постели вялой и апатичной. Заставить себя спуститься к завтраку она не могла – была не в состоянии общаться с Энтони, только не сейчас. Элеоноре нужно было время,

чтобы подготовиться.

Она попросила горничную принести поднос к ней в спальню и стала без всякого аппетита ковыряться в тарелке, думая о мужчине, которого впредь решила избегать. Элеонора жалела, что нельзя прекратить с ним общение раз и навсегда. Она злилась из-за того, что потеряла контроль над собой, и еще больше потому, что Энтони влияет на нее подобным образом.

На секунду ей ужасно захотелось просто сесть в карету и уехать. В конце концов, можно передать всю ответственность за деньги Саманты лорду Нилу. Проще простого, к тому же теперь она убедилась в отсутствии у Энтони корыстных интересов.

Но Эдмунд выбрал ее не просто так. Короткой встречи с леди Гонорией и Самантой хватило, чтобы понять – Эдмунд не только хотел, чтобы состояние сестры оставалось в целости и сохранности, он надеялся, что Элеонора окажет на девочку благотворное влияние. Эдмунд был слишком мягок и деликатен, чтобы говорить о недостатках матери вслух, однако прекрасно все понимал и опасался, что требовательность и властность леди Гонории плохо скажутся на характере девочки.

Элеонора не могла обмануть доверие Эдмунда только лишь из-за того, что сделала глупость. Более того, она никогда не боялась трудностей. Чтобы сохранить самоуважение, придется вновь встретиться с лордом Нилом лицом к лицу.

Но, подготовившись к конфронтации и спустившись вниз, Элеонора с облегчением узнала от Дарио, что лорд Нил уже отбыл в Тедлоу-Парк и ждет их там.

Когда они прибыли в поместье Скарбро, лакей проводил их в библиотеку, куда подошли остальные. Элеонора собрала волю в кулак и равнодушно поприветствовала Энтони коротким сдержанным кивком, после чего стала здороваться с другими присутствующими – его сестрой, племянницей и сэром Малькольмом.

Дарио с обычной непринужденностью и тактом попросил разрешения удалиться, сказав, что хочет осмотреть красивые и изобильные земли поместья, пока члены семьи обсуждают юридические вопросы. Элеонора с самым деловым видом обратилась к гроссбуху и документам, которые лакей по ее распоряжению разложил на столе.

– Вот завещание сэра Эдмунда, – сухо начала она, протягивая бумагу леди Гонории.

Однако та оттолкнула ее руку со словами:

– Энтони, прочти ты. Я не в состоянии.

На глазах леди Гонории выступили слезы, и она закрыла лицо платком.

– Как видите, – продолжила Элеонора, – помимо нескольких личных вещей, которые Эдмунд завещал мне или кому-либо из вас, и, разумеется, поместья, отошедшего сэру Малькольму, он оставил немалую сумму леди Гонории, а его денежное имущество получишь ты, Саманта, как только тебе исполнится двадцать один год. – Элеонора

улыбнулась девочке. – Состояние немалое – хватит, чтобы всю жизнь ни в чем не нуждаться.

– О каком именно имуществе речь? – уточнил сэр Малькольм.

Как и подозревала Элеонора, он счел своим долгом присутствовать на встрече, дабы убедиться, что никакая часть Тедлоу-Парка не будет незаконным путем передана Саманте.

– Сейчас объясню, – доброжелательно ответила Элеонора и открыла гроссбух там, где перечислялись все вклады Эдмунда.

Задумчиво теребя губу, сэр Малькольм внимательно изучил список и передал гроссбух лорду Нилу. Энтони пробежал глазами столбец с цифрами, потом удивленно поглядел на Элеонору:

– Я и раньше видел книги Эдмунда. Однако с тех пор суммы его вкладов значительно выросли.

Элеонора не смогла сдержать гордую улыбку:

– Как только мы с Эдмундом поженились, я взяла финансы в свои руки. Мне показалось, что его подход к инвестированию слишком консервативен, поэтому, продолжая хранить часть денег в государственных ценных бумагах, я также приобрела индийские облигации и казначейские векселя, а также вложилась в несколько предприятий – как оказалось, весьма успешно.

Энтони задумчиво разглядывал ее, Элеонора же отвечала ему невозмутимым взглядом. Ее согревала приятная гордость при мысли, что Энтони, возможно, начал осознавать свою ошибку. С типичным для аристократов снобизмом лорд Нил решил, что она авантюристка. Элеонора не унизилась бы до того, чтобы отрицать столь смехотворные обвинения, однако не прочь была доказать нелепость его предубеждений.

– Леди Гонория, я буду отправлять вам ежемесячный отчет о капиталах, составляющих мою доверительную собственность, чтобы вы с Самантой всегда были в курсе дел. – Элеонора повернулась к девочке: – Будут вопросы – обращайся, я с радостью объясню, что делаю и почему.

– Саманте это знать ни к чему! – воскликнула шокированная леди Гонория. – Она леди!

– Да, я помню. Но в свое время состояние перейдет к ней, и Саманте следует понимать, что к чему, – разумно заметила Элеонора.

– Ей в финансовых вопросах разбираться ни к чему, – заспорила Гонория. – Все дела возьмет на себя муж Саманты. А до тех пор обо всем позаботится ее дядя.

Элеонора сдержала рвавшийся с языка резкий ответ и просто сказала:

– Намного удобнее не зависеть от других и свободно распоряжаться своим личным состоянием.

– Я хочу все знать, – проговорила Саманта чуть застенчиво, но с твердой уверенностью в глазах.

Элеонора улыбнулась:

– Тогда я тебе расскажу.

– Саманта! – Леди Гонория бросила на дочь полный возмущения взгляд. – Не потерплю, чтобы ты… в торговку превращалась!

– Гонория, – сурово проговорил Энтони, – я считаю, Саманте полезно будет узнать, чем она владеет и куда вкладывается ее капитал.

Гонория посмотрела на него будто на предателя:

– От тебя я другого и не ждала. Но девушке такими вещами заниматься не пристало. Это неприлично.