Опасный мужчина
Шрифт:
– Может, каждому имени соответствует один такт? – предположила Элеонора, но тут же возразила сама себе: – Нет, тогда получается, будто у них всех имена одинаковой длины. В такте определенное количество нот.
Элеонора подперла рукой подбородок, и они стали молча изучать шифр. Вдруг Энтони хлопнул ладонью по листу:
– Кажется, знаю – знаки паузы! Я обратил внимание – их здесь очень много.
Элеонора оживилась:
– Очень может быть. Вот тут пауза после одиннадцатой ноты. А следующая пауза… – Элеонора быстро подсчитала в уме, – после
– Теперь бы еще буквы узнать.
– Погодите-ка… – взволнованно проговорила Элеонора. – На самом деле в октаве двенадцать нот. Надо еще добавить черные клавиши. Семь белых клавиш, пять черных. Давайте попробуем приписать буквы двенадцати нотам. Двенадцать и еще двенадцать – почти весь английский алфавит!
– Вот именно – почти. Что же, ради двух букв начинать следующую октаву?
Элеонора сморщила нос:
– Наверное, все буквы и не нужны. Две последние – довольно редкие, без них можно и обойтись.
– Только не в итальянских именах. Наша «z» у них читается как «ц», она очень часто встречается в фамилиях итальянцев. Зато некоторые другие нам, может, и вовсе не понадобятся. Тогда какие две октавы мы должны выбрать? Первую со скрипичным ключом и первую с басовым? Или две со скрипичным?
– Понятия не имею. – Элеонора нахмурилась, глядя на ноты. – Давайте попробуем и то, и другое.
Они проверили оба способа на первых одиннадцати нотах, но снова получили бессодержательный набор букв.
– Взгляните, как часто здесь попадается буква «а». – Энтони указал на ноты в самом конце. – А… А… А… Если подставить в промежутки согласные, будет вполне похоже на имя.
– А вот здесь – две «ч» подряд. Очень по-итальянски. Но все вместе в слова не складывается. Высоких нот слишком мало, на две октавы для правой руки не хватит. Мелодия совсем простая, даже примитивная. Вполне укладывается в пределы первой октавы. Но если начинать вторую с басового ключа, получается полная ерунда. – Элеонора со вздохом откинулась на спинку кресла. – Видимо, я ошиблась. Это просто ноты.
– Нет, сдаваться рано. Думаю, вы правы – эта соната действительно шифр, имеющий прямое отношение к списку. Иначе зачем бы Эдмунд так тщательно ее прятал? И для чего вообще взял на себя труд записывать все это?
Некоторое время оба молчали, уставившись на нотный лист. Наконец Энтони посоветовал:
– Попробуйте сыграть мелодию на пианино. Может, так что-нибудь в голову придет.
Элеонора пожала плечами:
– Могу попробовать еще раз подобрать мелодию. Посмотрите, как тут странно чередуются четвертные и половинные ноты. Две четвертные, две половинные, одна четвертная, одна половинная, еще одна четвертная и пауза. А потом – четвертная, половинная, две четвертные, две половинные, четв…
Вдруг Элеонора замолчала.
Повернулась к Энтони и с волнением в голосе воскликнула:
– А что, если это не разные октавы? Вдруг так обозначается разная долгота? Обратите
– А зачем тогда басовые ключи?
– Думаю, они здесь просто для того, чтобы никто не заподозрил неладное.
Элеонора начала торопливо записывать новые буквы. Вдруг застыла, затаив дыхание.
– Вот, читайте… пьетроканната. Пьетро Канната. Я его знаю. Эдмунд дружил с ним.
– А дальше?
Элеонора застрочила быстрее, переводя взгляд с нотного листа на расшифровку кода и обратно.
– Анжело Фассо. Рафаэль Савалья. Энтони! – Она повернулась к нему. Глаза Элеоноры сверкали. – Шифр разгадан! Это действительно список имен!
Она громко рассмеялась, когда Энтони подскочил и, сдернув ее с кресла, заключил в объятия:
– У вас получилось! Элеонора, вы гений!
Энтони подхватил ее на руки и закружил по комнате, оба смеялись от радости. Наконец он поставил ее на ноги и страстно, порывисто поцеловал в губы.
Вдруг сзади послышался какой-то звук, и Энтони с Элеонорой обернулись. В дверном проеме, потрясенно округлив глаза, застыла горничная. Поняв, что обнаружена, поспешно изобразила реверанс и скрылась.
– Господи, – прошептала Элеонора.
Она как будто увидела себя чужими глазами. Растрепанные волосы, второпях собранные в отдаленное подобие прически – опытная личная горничная такого безобразия не допустила бы. Костюм в таком же беспорядке – видно, что хозяйка одевалась кое-как. Впрочем, небрежный туалет сам по себе не породил бы сплетен – но в сочетании с тем фактом, что ее застигли целующейся с Энтони…
Элеонора взглянула на него. Тот, нахмурившись, смотрел вслед горничной.
– Элеонора…
– Не надо, – легкомысленно проговорила она. Меньше всего ей хотелось, чтобы Энтони выражал раскаяние в содеянном. – Не беспокойтесь. Мои слуги знают, что у нас сплетен не терпят. Начнет болтать на кухне – скоро будет искать другую работу. – По крайней мере, так было при Бартвелле. – Все обойдется.
Элеонора лучезарно улыбнулась, и лицо Энтони смягчилось в ответ. Она воспользовалась моментом, чтобы вернуть разговор обратно в деловое русло.
– Полагаю, теперь осталось решить всего один вопрос – что делать со списком?
– Да… Полагаю, вы не хотите, чтобы он попал в руки ди Граффео? – ответил Энтони.
– Разумеется, – кивнула Элеонора.
– В таком случае безопаснее всего будет уничтожить бумаги. Иначе граф может найти способ их заполучить.
– Вы, конечно, правы, и все-таки я не могу этого сделать – Эдмунд потратил на зашифрованный список столько усилий, и что же, все они пропадут зря? Эдмунд мог бы и сам уничтожить список, однако проделал поистине титаническую работу, чтобы его зашифровать и спрятать. Наверное, Эдмунд хотел бы, чтобы мы передали список членам Союза. Вот я и думаю – может, отдать бумаги Дарио?