Опасный поцелуй
Шрифт:
– Распространением? – переспросил Уит.
– У него было явно больше порошка, чем он мог использовать сам. Получается, у Джейбса был мотив.
– Похоже на то, – неуверенно сказал Уит.
Клаудия чуть склонила голову.
– Ты сейчас говоришь, как выпускник школы имени Дэлфорда Спаерса, где учат сдержанному проведению расследований.
– Так, значит, Дэлфорд тоже попал в черный список твоих «любимчиков»?
– Во всяком случае, я оставила там место и для него. На первом же теперь Гарднер. – Она рассказала ему о своей стычке
– Будь осторожна с ним. Очень осторожна, – посоветовал Уит.
– Он дурак. Я сумею с ним справиться.
– Я не шучу, – с нажимом произнес Уит, и Клаудия увидела, что он крайне серьезен. Этот пронзительный взгляд он обычно предназначал докучливым клиентам и повторно осужденным. Губы его слегка дернулись. – Он очень опасен.
– Он и в твоем черном списке, судья?
– Просто не переходи ему дорогу, хорошо? Поверь мне. – Что происходит?
– Ничего. Устал. Дознание состоится завтра в час. Я решил созвать его по полной форме в зале суда, а не прост вынести заключение о причине смерти.
Она подумала, что политический капитал, который можно заработать на смерти известного человека, значит для Уита слишком много, чтобы пренебрегать им перед самыми выборами.
– Конечно, хорошо. Я подготовлю свои записи, чтобы быть во всеоружии во время дачи показаний.
Он полез в ящик стола и протянул ей бумажку с телефонным номером.
– Этот телефон Пит использовал в Калифорнии для сообщений, адресованных лично ему. Весьма любопытно узнать, кто из Порт-Лео или Техаса звонил по нему.
– Ну какая же ты неутомимая пчелка! – воскликнула Клаудия. – Спасибо. Поручу Фоксу проверить это.
– Я должен идти. Обещай мне, что будешь осторожна.
– Осторожна? В каком смысле?
– Просто осторожна, ладно?
– Хорошо. – Раздумывая над тем, кто это так напугал и озадачил Уита, Клаудия вышла из здания мирового суда и уже через пару минут была в своем кабинете.
Уит смотрел, как Клаудия переходит улицу. Внезапный порыв ветра растрепал ее черные волосы, и она, убрав с лица непослушные пряди, зашла в полицейский участок.
Уит опустил жалюзи. Утром он позвонил всем своим братьям. Он выслушал последние новости о прорезавшихся у его племянников зубах, о грядущих выпусках нового программного обеспечения, об интригах в кругах литературных критиков. Но ничего, что касалось бы выстрелов, темных личностей, скрывающихся в тени деревьев у дома и готовых напасть на невинных родственников только из-за того, что Уит оказался не тем судьей, не в том месте и не в то время, ему не сообщили. Каждый из этих разговоров он заканчивал якобы увиденной по телевизору историей о случае бессмысленного насилия и просил всех быть крайне осторожными.
Уит чувствовал себя неимоверно уставшим и через силу выполнял свои повседневные обязанности. Как обычно, он подписал несколько распоряжений, а потом провел короткое слушание по делу о прогуле и очень долгое заседание суда по дорожным нарушениям. Завтра
– Велвет? Это Уит Мозли. Сделайте мне одолжение. Ключ от «Настоящего позора» все еще у вас?
– Да. – Ее голос был ленивым и сонным, как будто она только что проснулась. Если это действительно было так, то интересно, чем она занималась всю ночь.
– Тогда я подъеду и возьму его у вас, если позволите.
– У копов тоже есть ключ.
– Я бы хотел воспользоваться вашим.
Она немного подумала.
– Ладно, договорились.
– Мне тут нужно кое-что сделать, поэтому я буду у вас через час.
– Жду вас, судья.
Он положил трубку, стянул свою мантию и уже в пляжной рубашке, шортах цвета хаки и сандалиях отправился в не самый благополучный западный район Порт-Лео.
Клинок наблюдал за небольшими волнами, которые накатывались на гладкий чистый песок пляжа «Маленький шалун». Прекрасный влажный воздух – дыхание океана – нес в себе запах соли и свежести. На берегу не было никаких признаков пребывания Хезер Фаррел: ни пятен крови на песке, ни следов ее ног.
Он отвернулся от воды, и в этот момент послышался тонкий голос, напоминавший голос его матери, которая вечно что-то шептала сыну и ругала его. Голос продребезжал ему прямо в ухо: «Ты думаешь, что у нее не осталось другой одежды, кроме той, что была надета на ее никчемное тело?»
Он замер, а через минуту уже повернул лодку в сторону пляжа. За полумесяцем песчаного берега, в глубине парковой зоны, стояла группка виргинских дубов, окруженных высокой травой. Он однажды видел Хезер там: она поцарапала ногу и стояла, прижавшись к наклонившемуся, как Пизанская башня, дереву.
Девчонка должна была ночевать где-то здесь, неподалеку. Он помчался по песку, потом по высокой траве, чувствуя, как в груди бешено стучит сердце и его всего охватывает панический ужас. Мамин голос смеялся над ним, сливаясь с шумом ветра.
Он бродил по высокой траве среди кривых дубов около получаса, но нашел только узкий прямоугольник из смятых стеблей травы, где недавно лежал спальный мешок этой девчонки, и разорванную упаковку от крекера с ореховым маслом.
Стоянка для трейлеров называлась «Конец радуги». Однако горшка с золотыми монетами, на который обычно указывает радуга, не было и в помине.
Он постучал не в ту дверь, и сонная пожилая женщина сказала ему, что Мэриан Дачемп живет в трейлере номер шесть. При этом она указала на безукоризненно ухоженный домик на колесах – настоящий дворец среди прокуренных травкой хибарок.
Уит удивлялся, как люди добровольно соглашаются жить в таких передвижных домиках на техасском побережье. Один пронесшийся над заливом ураган или просто тропическая буря средней силы могли забросить такой трейлер от моря на середину их округа. Причем мелкими частями.