Опасный роман
Шрифт:
Что-то ей не понравилось… Ах да.
Нетрезвый Дон Фергюсон двигался с удивительной для его состояния грацией и ловкостью. Он выпрыгнул из машины, практически не коснувшись бортов руками. Он молниеносно подложил четыре здоровых камня под все четыре колеса — и двух секунд не прошло. Он легко — словно воздушный шарик — вытащил ее тяжеленный чемодан и понес к дому…
Лили посмотрела на дом и разом забыла о подозрительно ловком алкоголике Фергюсоне.
На темном бархате ночи белой бабочкой трепетал миниатюрный Тадж-Махал. Ажурные стены были увиты темными плетями невиданных цветов. Стройные
Лили сделала несколько шагов по идеально ровной лужайке и остановилась напротив входа. Теплый медовый свет лился на траву, и тысячи бабочек кружились в диковатом танце, стремясь попасть к самому источнику золотистого огня…
А потом в тишине раздался бархатистый, соблазнительный, чарующий баритон.
— Наконец-то! Я уже заждался. Приветствую вас на африканской земле, прекрасная мисс Норвуд! Добро пожаловать!
И на крыльце появился Прекрасный принц.
Лили тщетно пыталась вслушиваться в то, что говорил ей мистер Раш. Это было невозможно. Голос обволакивал, убаюкивал, манил, обещал, клялся, уговаривал, соблазнял, пел…. Лили была готова на коленях ползти к человеку, который такговорил. Тем более что отвести от него глаз она тоже не могла.
Джереми Раш действительно напоминал принца. Очень грустного, доброго, одинокого принца, который по каким-то причинам остался без своей Синдереллы, Спящей красавицы и вообще без принцессы.
У Раша было очень бледное лицо с правильными и тонкими чертами. Породистый нос, волевой подбородок, высокие скулы, чистая кожа, четко очерченный рот и великолепные зубы. Светлые, почти белые волосы слегка вились, серо-голубые глаза смотрели мягко и очень понимающе.
У него была точеная шея и гордая посадка головы. У него были широкие, атлетические плечи и торс древнегреческого бога. У него были удивительно красивые, очень мужские и в то же время худощавые и нервные руки, руки воина и поэта.
Он не был карамельным красавцем, он был очень привлекательным мужчиной, настоящим, не киношным, и именно поэтому так чудовищно было осознавать, что он навеки прикован к инвалидному креслу.
Впрочем, сразу это в глаза не бросалось. Как и все в доме, кресло было сделано явно на заказ и ничем не напоминало металлического монстра, на котором с таким трудом передвигаются несчастные калеки. Высокая резная спинка, удобные мягкие подлокотники, светлое дерево — это выглядело как очень хорошая, качественная мебель, не более того. Все хитрые механизмы были спрятаны под сиденьем, ручки и рычаги скрывались под подлокотниками, а колеса на мягком и совершенно бесшумном ходу были искусно прикрыты деревянными ажурными экранами.
Весь дом был явно построен с учетом увечья хозяина. Никаких порогов и ступеней, только плавные подъемы и переходы, пандусы, устланные коврами, совершенно неожиданные и абсолютно уместные перила при полном отсутствии лестниц…
Лили смутилась, заметив, что Раш с легкой улыбкой рассматривает
— Простите меня. День был трудный, дорога, если честно, ужасная, а в конце такое… такой райский уголок. Это так неожиданно. И очень впечатляет.
— Я вас понимаю. Даже мне до сих пор не верится, что все это — мой дом. Я влюблен в него. Он потрясающий. Обещаю, у вас будет достаточно времени, чтобы все хорошенько рассмотреть. Сегодня уже поздно, и вы устали. Я ждал вас к ужину, но если вам хочется отдохнуть, просто скажите. Не хочу показаться пошляком, но я старый солдат, и церемонии не моя стихия.
Скорее она назвала бы его лордом. Или королем. Грустным молодым королем.
Молчать, Лили Норвуд! Романтические дуры в наше время никого не интересуют.
— Я очень устала, но любопытство гораздо сильнее меня и моей усталости. Я бы чаю выпила, если это не сложно.
— Вы моя гостья, и я этому очень рад. Герти приготовила легкий ужин и чай, мы сможем немного поболтать, а потом вы отправитесь отдыхать. Вам предстоят напряженные дни, мисс Норвуд.
— Зовите меня просто по имени, ладно?
— Тогда уж и вы меня. Сейчас мы это закрепим. Не думаю, чтобы вы увлекались горячительными напитками, но вино Герти даст фору любому шампанскому, и за встречу надо выпить. Пойдемте.
Он тронул какой-то рычажок и мягко покатил в сторону распахнутых дверей на террасу. Там под мягким светом стилизованных светильников блистал белизной небольшой столик, накрытый на двоих. Фрукты, копченый окорок, истекающий слезой сыр, зелень — и огромная ваза с душистыми и нежными цветами, названия которых Лили не знала.
Неслышно ступая, в комнату вошла полная белокурая женщина с добрым и немного испуганным лицом. Щеки у нее были румяные, глаза синие, а на голове — с ума сойти — высился старинный накрахмаленный чепец.
— Рекомендую вам, Лили. Гертруда Леттенхоф, моя домоправительница и волшебница по кухне. Я зову ее Герти, она мой ангел-хранитель.
Герти смущенно улыбнулась и слегка присела в церемонном реверансе. Лили немедленно влюбилась в эту дородную красавицу, так напоминавшую персонаж из сказок братьев Гримм.
Они сели за стол, и Раш налил в хрустальные фужеры янтарное вино, заигравшее не хуже шампанского. Лили пригубила напиток и пришла в полнейший восторг. Аромат роз и каких-то душистых фруктов хлынул девушке в ноздри, золотые пузырьки заставили кровь быстрее бежать по жилам. Раш с улыбкой наблюдал за ней.
— Это необыкновенно! Мистер Раш… Джереми, я очень рада быть у вас в гостях. За вас и ваш необыкновенный дом. За вас, Герти.
Герти опять присела, Раш чокнулся с Лили, и они выпили.
Потом она ела, внутренне ужасаясь своей неприличной прожорливости, а Раш развлекал ее разговором. Лили смеялась, кивала, вполне к месту говорила «да-да» и «нет-нет», а сама неотрывно думала о том, что принцессы так себя не ведут. Принцессы питаются лунным светом и нектаром, не ходят, а скользят, остроумны и очаровательны, и, стало быть, всему этому надо немедленно учиться, потому что ей очень нравится этот бледный грустный мужчина, и никакого значения не имеет то, что он сидит в этом чертовом кресле…