Опасный возраст

Хмелевская Иоанна

— Бабка!!! Чаю!!!

И бабуля свинячьей трусцой бежала с чайком для внучка.

Что такое безденежье, этот шалопай просто не понимал, учился только потому, что иначе не поехал бы к отцу. Приехал, проводил у отца каникулы, и с моим сыном столковались моментально. Я ничего не имела против, чтобы мое чудом спасенное дитятко развлеклось вечером, ночной Копенгаген ни малейших опасений у меня не вызывал. Выделила на эти цели целых пятьдесят крон, тут-то и разразился скандал — ребенок ожидал пятьсот. Кореш богатый, а он, Ежи, опять в качестве бедного родственника, что можно сделать на пятьдесят крон, шуточки шутишь! Подлая скупердяйка, а не мать!..

—

Здесь не Париж, — ответила я сухо. — У меня больше денег нет.

— Вообще тогда не пойду!!!

— Не ходи. Я не настаиваю.

Сдался, взял пятьдесят крон, отправились. Вернулся далеко за полночь с поджатым хвостом, деньги даже остались.

— Тоже мне, ночная жизнь называется… — промямлил недовольно.

— Я же тебе говорила! А признайся, так, между нами, сколько папаша твоему дружку отвалил?

— Тридцать, — слегка поколебавшись, признался ребенок, и мы взахлеб рассмеялись.

Вскоре после этого жутко проучил меня Амагер. Я подвела и обидела сына, боюсь, до конца жизни он мне этого не забудет. Поехали мы на бега, сунула ему датскую программу, дала крону и нетерпеливо объяснила: играй вифайф. Показала, как заполнить купон, и совершенно забыла насчет резервных лошадей, которых следовало вписать в соответствующую рубрику. Отнеслась я к делу наплевательски, и некое беговое божество тут же отомстило.

Ежи посидел над программой, почитал. Не знаю, каким оперировал языком, в принципе знал немецкий, а может, английского где-то поднабрался, во всяком случае, вифайф заполнил, выбрав по одной лошади, сомневался лишь в одном заезде. Могла бы выдать еще одну крону, не разорилась бы. Следовало рассказать и о резерве, играя одну лошадь, вторую мог вписать в резерв, так нет, ничего не сообразила, в то время аккурат имела на шее некую другую часть тела, отвязалась: решай, мол, сам. Ежи вписал девятку, оставив без внимания тройку.

И представьте, пришли все его лошади, девятку дисквалифицировали, выиграла тройка. Резерва не записал по моей вине. Наш личный норвежец совсем обезумел — при сем удобном случае сообщаю, что норвежец в "Крокодиле из страны Шарлотты",точнее, француз, живший в Норвегии, подлинный, и вся буза с Кивитоком правда, только он, норвежец, вифайф тогда не сорвал — подвела одна лошадь, угадал четырех. А в нашем случае с Ежи он бегал и пытался продать этот несчастный вифайф: ведь вполне возможно, пять никто не угадал и заплатят за четыре. На этих четырех мы только и надеялись, собственный идиотизм чуть меня на тот свет не отправил, увы, лошади в заезде вовсе не оказались фуксами столетия и пять попаданий нашлось. Платили пять с половиной тысяч крон, как раз цена итальянского «фиата». Так что не удивляюсь ребенку — воспылал обидой, надулся, да я и сама не могла себе простить такой оплошности.

Чтобы уж покончить с норвежцем, извещаю, действует он и в "Проклятом наследстве "под своим настоящим именем и с подлинными чертами характера. Пятьсот крон, мною ему одолженных в приступе легкомыслия, и по сю пору не вернул.

Ежи уехал от меня через месяц и вышел из поезда в Варшаве юным лордом, раз в жизни, наконец, щегольски одетый, гордый, счастливый и довольный.

— Мы с матерью пустили по ветру целую машину, — небрежно бросил он, на что Войтека едва удар не хватил.

Через некоторое время ко мне приехали почти одновременно Аня и Янка. Аню ждала обещанная мной экскурсия в Париж…

Да, я еще не рассказала о моем долге Ане и причинах этой экскурсии. Аня отремонтировала квартиру, кое-что даже

перестроила, вкалывала как вол, измоталась вконец, результатов добилась блестящих. Мы играли у нее в бридж впервые после ремонта, и, увы, Войтек, как всегда, вывел меня из терпения. Не швырнула в него стаканом, плеснула содержимым, у него прекрасная реакция, вовремя уклонился, и чаем вместе с заваркой я облила только что покрашенную и блистающую чистотой стену.

Аня личность действительно глубоко благородная.

— Ничего страшного, — сказала она со слезами в глазах. — Не переживай, пустяки…

— Аня, — взмолилась я, растроганная и сокрушенная. — За эту стену должна тебе экскурсию в любую европейскую страну!

— Ах, дорогая моя! — рассияла Аня. — За экскурсию можешь обливать все стены и потолок! Не дать ли тебе суп, у меня еще остался…

Порешили на экскурсии в Париж, которую я купила в моем любимом райзебюро. По срокам получилось так, что неделю она провела в Копенгагене. На этот раз приехала пунктуально, вышла из поезда и первым делом спросила:

— Ты случайно не знаешь, что значит «навести на фокус»?

— Понятия не имею, — удивилась я. — А зачем тебе фокус?

— Муж дал фотоаппарат и долго объяснял про фокус, резкость какую-то следует навести, а я ничего не поняла, и что теперь делать?

— Да ничего не делать, — посоветовала я. — Как получится, так и получится, на все воля Божия…

Через три дня приехала Янка и, не успев выйти из вагона, подавленно спросила:

— Ты случайно не знаешь, как это «навести на фокус»?

— Это Анина забота. Вы что, друг от друга заразились? И та и другая про фокус?

— Донат дал фотоаппарат и долго объяснял, я даже не слушала, все равно не пойму. Думала, вдруг ты в курсе…

Короче, в фокус я не вмешивалась, зато дала им разные поручения, так как сама сидела на работе. На этот раз коленца начала выкидывать Янка.

В «Проклятом наследстве»не милиционер прятался за киоском с сосисками, а она. Янку я отправила в райзебюро. По-немецки говорила сносно, датчане ее понимали. Конечно же, она забыла название райзебюро, адрес и номер автобуса, которым до него добраться. Остановилась на Ратушплощади и начала безнадежно изучать автобусное расписание — вдруг, увидев номер, вспомнит автобус. Датчане народ услужливый, какой-то тип тут же предложил помочь и почти силой потащил ее на другой конец площади в совсем другое райзебюро, вежливо сообщил — в Копенгагене бюро путешествий на каждом шагу. Янка не сумела объяснить, что речь об определенном конкретном райзебюро, а названия и адреса она не помнит, но вспомнила номер автобуса. Поблагодарила, подождала, пока тип отойдет, вернулась на остановку, а тип тоже там стоит. Только киоск с сосисками помог ей избежать визитов во все окрестные бюро путешествий.

Янкины похождения в Хельсингёре превзошли даже Анины. Начала на вокзале в Копенгагене.

Спросила какого-то прохожего, не этот ли перрон в Хельсингёр, прохожий подтвердил — да, этот. Удостоверившись, что не ошиблась, решила купить сигареты. Подошла к автомату, выбрала самые дешевые, бросила монеты, автомат выдал сигары. Янка с расстройства опять засомневалась, тот ли перрон ей нужен, и опять спросила. Только спросив, узнала человека, у которого уже спрашивала. Он терпеливо еще раз подтвердил. Пришел поезд, села и тут же осведомилась у бабы рядом, этот ли поезд в Хельсингёр. Не успела баба открыть рот, выяснилось, едет вместе с уже дважды спрошенным типом, тип в третий раз подтвердил, но посмотрел на нее с опасением.