Опция поиска

Зосимкина Марина

Вот, например, третьего дня он был на похоронах. Хоронили его приятеля. Это

можно считать проблемой? Да нет, какая проблема – похороны… Скорее, тяжкая

необходимость и долг чести. Или он столь серьезно переживает утрату?

Валерия так и не вникла, что с этим приятелем произошло. Какой-то

несчастный случай. Она не была лично знакома с Ярославом Тимохиным, а знала

его лишь по Лёниным рассказам. Мужики сдружились на почве общего увлечения

пейнтболом,

вряд ли их связывало что-то большее.

Ни в тот день, когда Славку нашли мертвым, ни в дни последующие Леонид

никаких пространных разговоров с женой на эту тему не заводил. Собирался, но не

сложилось. Желание поделиться тут же исчезло, как только перед Леонидом

образовалась ситуация в виде рыжей девицы в сиреневых штанах. Все прочие

разговоры теперь казались в своей важности фальшивыми или же неуместными. Он

лишь бросил в тот вечер коротко: «Вчера Славка погиб», а Лера ничего уточнять не

стала. Ей тоже было не до погибшего Славки.

Сейчас, лежа в постели без сна, она жгуче жалела, что была такой крысой и не

помогла мужу выговориться, а ведь это бывает так важно – чтобы кто-то тебя

послушал. Нет, не кто-то, а именно тот, кто не осудит за сопли и сколько нужно будет

терпеть твои излияния, не задирая иронично бровь и не кривя губы в скептической

ухмылке. Но не порасспросила, и не послушала.

Хотя, понять ее можно. Когда без предупреждения в твою жизнь врывается

мужнино прошлое и начинает все рушить, непросто оставаться благородно-

бесстрастной.

А вдруг ты все не так видишь, вдруг его ностальгия вовсе и ни при чем? Может,

и нет ее, ностальгии? А замкнутым он сделался все-таки из-за кончины друга… А

также из-за того, что Лере нет никакого дела до того, что у мужа по жизни происходит,

вообще ни до чего нет дела, кроме своей уязвленной гордости, которую на самом

деле никто не задевал.

Сама виновата. Родила бы Лёньке ребеночка и не тряслась бы сейчас. Была

бы спокойной и невозмутимой мамашкой и женой в своем праве.

Но он же был согласен! Он с самого начала не возражал и не настаивал, и

потом, когда они достаточно долго прожили вместе, никогда не поднимал эту тему,

значит, его все устраивало?! Или нет?.. Ну, мог бы хотя бы намекнуть!.. А теперь

получается, что Лера ему не нужна, и сама во всем виновата.

А кто еще? Сама и виновата. Особенно, если сравнивать. После того, как

выяснилось, что есть в жизни Воропаева Леонида женщина, которая захотела от него

родить. И без всяких условий. Родила и воспитала, и вырастила, а вот ты, Лера, не

захотела. Да, сравнение не в твою пользу, детка, ох, не

в твою.

И что теперь? Пока не поздно обзаводиться потомством, чтобы мужа

окончательно не потерять? От накатившего ужаса Лера даже тихонько взвыла,

почувствовав себя приговоренной к пузу, молокоотсосу и всему прочему.

Она ворочалась в кровати, вставала попить водички, снова ложилась и вновь

ворочалась, и сон все не шел, и ей было муторно и тошно. Утром, все выяснится

утром. Она боялась утра. Как будто сделала что-то гнусное, подлое и чрезвычайно

непорядочное, ну, к примеру, изменила мужу, и это вылезло наружу, и впереди

разговор, который всего-навсего отложен.

Что за выверт сознания?! И отчего она чувствует себя виноватой? Кто, в конце

концов, в этой ситуации жертва? Конечно, она, Лера. Это муж должен ощущать вину,

а не наоборот. И ей нечего бояться. Она сможет достойно выдержать любую правду,

лишь бы это правда была, а не увертки, за которыми обычно любит прятаться

сильный пол.

Но утром разговора не случилось. Муж даже не притронулся к творожной

запеканке, которую Лера ему выложила на тарелку, обильно удобрив густой

сметаной. Он не присел к столу. Молча и торопливо выпил чашку кофе, который сам

себе и сварил. Выпил стоя над плитой. А потом отбыл на работу.

А Лера делала вид, что это ей безразлично. Что ее не задевает остывшая

запеканка. И не задевает, что муж не произнес ни единого слова. И не кивнул. И не

посмотрел в ее сторону ни разу. Просто ушел.

Или он так решил ее наказать? Зашибись. А за что?

Сидя сутуло на высоком кухонном табурете, она горестно послушала, как мягко

захлопнулась входная дверь, а потом, разозлившись на себя за эту бабью горечь,

выдернула из пачки сигарету.

Фигня все это. Это все фигня. Она справится. Соберется с мыслями и примет

решение. Сама. Как это делала раньше. Как это делала всегда. А потом решение

исполнит. И хватит себя жалеть, в самом деле.

Вот то, что «спецназа» больше нет, это действительно жалко. Разбежались

девчонки, а то бы они быстро Леру вылечили, и следа бы от хандры не осталось.

Ситуация не изменилась бы моментально, однако относиться к ней Валерия начала

бы уже по-другому – и легче, и проще. Да и совет непременно толковый получила бы,

и в его исполнении активную помощь.

«Спецназ» – это три Лерины подруги: Катя Демидова, Алина Росомахина и

Киреева Надежда Михайловна. Хотя теперь она не Киреева.

Все они работали на капиталиста Лапина в холдинге «Микротрон», там и