Опер против маньяка

Черкасов Владимир

Вадик отошел, взял две кружки пива и пару бутербродов. Вернулся к столу, одну кружку поставил перед Черчем. Стал есть и кивнул Кеше.

— Давай по пивку, чтоб совсем нормально стало.

Черч красивыми большими глотками осушил полкружки и уже в полном удовлетворении закурил. Вадик придвинулся к нему и произнес вполголоса:

— Кента с Чистяков ищу. Камбуз ему кликуха.

Черч внутренне напрягся. О Камбузе он сам усиленно вынюхивал последнее время, но делал это умело, больше слушая разговоры. Лишь иногда,

если говоривший был рассеян, задавал наводящие вопросы. Он старался отработать задание Кострецова, разозлившегося за его наводку на ограбление квартиры на Девяткином переулке.

После убийства Веревки о Камбузе говорили вовсю, но никто его не искал хотя бы потому, что того разыскивала милиция. Кроме нее, интересоваться Камбузом могли с другой стороны — те, кто с Веревкой расправился. Бригадным же Духа о Камбузе у первого встречного расспрашивать было не с руки. Поэтому заявление бородача, ни с того ни с сего похмелившего рвань в углу, его крайне насторожило. Милицейским от него не пахло, а значит…

Кеша внутренне собрался, ощутив себя подземным опером, и воодушевленно занялся бородачом.

— Тебя как кличут? — спросил он Вадика.

— Сом, — ответил тот.

— А меня — Черчем. Давай, Сом, отойдем, потолкуем.

Они прошли к свободному столу, где Кеша быстро допил кружку — угощение Вадика. Уже уверенно распорядился:

— Бери еще пивка для разговору.

Вадик принес свежего пива. Кеша отхлебнул и задумчиво произнес:

— Не найдешь ты ныне Камбуза по Чистякам.

— Что так?

Черч презрительно глянул.

— Видно, что ты не местный. В бегах Камбуз. Его мусора ищут.

— Ну?! — разглаживая вислые усы, удивился Вадик.

— Вот тебе и ну. Кровь на нем. Какая-то разборка у Камбуза с корешем его получилась. Кореша, кликуха ему — Веревка, потом мертвым нашли.

— Эх! — ожесточенно тронул бороденку Вадик. — Камбуз-то за Кривоколенным жил, — показывал он свое близкое знакомство с тем.

— Правильно, вместе с Веревкой хату снимал. Там у них разбор и вышел.

— Ну что делать? Такая ему судьба. Спасибо, что подсказал.

— Не за что, Сом, — небрежно кинул Черч.

Вадик сунул руки в карманы и пошел из пивной.

Кеша подскочил к окну, чтобы проследить, куда зашагал Сом. Потом подбежал к кассирше и вымолил у нее телефонный жетон. Устремился на улицу к ближайшему автомату. Набрал номер Кострецова:

— Кость! Камбуза только что в пивняке на Покровке один шукал. Невысокий, борода, усы. Кликуха, сказал, Сом. Двинул он по Чистопрудному бульвару к метро.

Капитан быстро спросил:

— Еще какие приметы у этого Сома? Интеллигентный?

— Да нет, приблатняется. Братву похмелял. Назвал точно, где Камбуз и Веревка жили.

— Кеша, ты подумай. Что приметного у него в лице?

— Что?! Да глаза. Глаза паскудные. Мертвячьи какие-то. Вообще, не на блатного,

а на штымпа походит. Деловой шпану похмелять не станет.

— Спасибо, Кеша. Я с этим Сомом по-рыбацки займусь. А ты дуй в пивную на Банковский, только не по Чистопрудному. На Банковском Камбуз стоит. Пообщайся с ним, как обещал.

— Все понял. Уже лечу.

Кеша выскочил из будки и ринулся по переулкам в Банковский.

* * *

Вадик шел по бульвару над прудами тоже к Банковскому переулку, решив обследовать еще одну пивную.

Он сомневался, что Камбуз в бегах. Такая низовая шестерка, как Камбуз, в любом случае не должна сразу исчезать из родимых пенатов. Вины на нем нет, хотя страху из-за убийства друга много. Понимает, что и его могут убрать, но такому (прикидывал Вадик) больше подошло бы остаться в привычной среде. Скрываться из Москвы в иногородний заныр — это же надо быть гастролером. Вадик неплохо представлял себе психологию мелкой уголовной сошки типа Камбуза.

На середине бульвара киллер вдруг услышал окрик:

— Вадик!

Не надо было ни в коем случае на это реагировать, раз только что он назывался Сомом. Но погруженный в размышления Вадик автоматически сбавил шаг и чуть повернул голову назад.

— Вадик! — снова окликнули.

Он повернулся и увидел кудрявого блондина в кожанке.

— Вы мне? — спокойно спросил он приближающегося к нему Кострецова, щупая взглядом его лицо.

Блондин голубоглазо улыбался, но Вадик мгновенно уловил фальшь этой улыбки.

— О! — воскликнул Кость, замедляя шаги. — Обознался.

Вадик видел, что блондин очень профессионально обходит его, как бы занимая бойцовую позицию. Он тут же стал поворачиваться на месте без отрыва стоп, чтобы суметь уйти от внезапной атаки и в то же время контролировать противника.

Кострецов понял, что перед ним опытный боец. Капитан остановился, продолжая улыбаться. Вдруг резко сказал:

— Не двигаться! Я тебя задерживаю.

Теперь Вадик улыбнулся своей самой расслабленной улыбкой.

— Да? Тут ошибка. Но давайте пройдемте и разберемся. Вы из милиции?

— Ага, — произнес опер.

Вадик оглянулся и недоуменно спросил:

— Что же мы стоим?! Идемте, куда надо. А то уже привлекаем внимание.

Жалел капитан, что выскочил без помощников. Он сразу понял, что человек перед ним — загримированный, с наклееными бородой и усами и, наверное, в парике, безусловно, по имени Вадик, — крепкий орешек. Такой при задержании может отважиться на любое: стрелять напропалую, захватывать заложников, а на бульваре полно прохожих.

Но опер Кость никогда не отступал. Он шагнул к Вадику, и в тот же момент киллер встречно ударил его в лицо. Точно целил — в глаз или чтобы перебить нос! Кострецов едва успел увернуться, приняв плечом удар.