Опер против «святых отцов»

Черкасов Владимир

Под конец он водрузил на нос очки с прозрачными бутафорскими стеклами, повязал на линялую ковбойку старомодный галстук, надел древнего фасона пиджак с широкими лацканами, а поверх — габардиновый серый плащ, какой еще при Сталине был в моде. Весь этот гардероб у Ракиты назывался: «под спившегося интеллигента».

Поразмышлять пришлось об оружии. У Ракиты был пистолет «Беретта» вроде талисмана. Эту пушку завещал Раките единственный его друг, Максим, какого удалось Ракицкому завести в служебной кровавой канители.

Нашли мертвым Максима в номере бейрутского

отеля с этой «Береттой» в руке без патронов. Он отстреливался до последнего, посчитав — лучше чужую пулю принять, чем шлепнуться своею. Так Макс и хотел по-офицерски погибнуть, оружия не опозорить. Как-то пили они вдвоем после крутой переделки, и Макс сказал:

— Если первого меня убьют, ты, Жень, пушку, с которой помру, возьми себе на память, если удастся.

Поэтому-то и не выбросил эту «Беретту» Ракита после того, как застрелил из нее Пинюхина. Поэтому и влип под баллистический расчет Кострецова, снова использовав ее против Сверчка. Почему поступал так бездарно? И на это, как на многие странные вопросы в последнее время, не мог ответить Ракита.

Ракита сейчас держал в руке непобедимую «Беретту» с полной обоймой, прикидывая: начни у него она стрелять в третий раз, и что-то обязательно может случиться. Он задумался:

«А что? И именно — третий раз? Максова пушка меня только выручает. Из нее я должен расстрелять Белокрылова!»

Как святое оружие, заряженное серебряными пулями, Ракита обернул «Беретту» в мягкий шарф и положил снова в сумку. Сунул под пиджачок завзятого совка-интеллигента обычный «ТТ», десантный нож да запасную обойму. Надвинул шляпу, поправил строгие очки, огладил бороденку и легкой походкой несытно кушающего человека направился на осточертевшие ему Чистые пруды.

* * *

На Чистяках Ракита заглянул в самое доступное там «справочное бюро» — пивную на Банковском переулке. В углу увидел давно знакомого ему Векшу, который курил над пустым столом вместе с Валей Пустяком.

Ракита приблизился к печальной от безденежья паре, приподнял двумя пальцами свою фетровую шляпу и обратился к Векше:

— Товарищ Векша, если не ошибаюсь?

— Не ошибся, — мрачно ответил тот. — А какой я тебе, папаша, товарищ?

— Как же вас правильно называть?

— Просто «Векша» тебя, стручок, не устраивает? — раздражаясь, возвысил голос бомж.

Более сообразительный Пустяк, молниеносно прикидывая, как эту шляпу реально расколоть хоть на стакан, перехватил инициативу:

— Отец, да вы с Векшей, видно, выпивали, раз его по кликухе знаете?

Ракита поправил очки и радостно подтвердил:

— А как же! Причем вот какая оказия получилась. Я, знаете ли, поссорился со своей супругой. Пришел сюда с диким желанием выпить водки, но рассеянный, знаете ли, подошел к стойке и выяснилось: денег из дому не взял.

— Ха-ха-ха! — заржал Пустяк, ярко себе представивший горе, если б сам попал в такое же положение, как этот доходяга-очкарь.

— И вот представьте себе, — невозмутимо продолжил Ракита. — Ваш друг Векша угостил меня водкой.

— Чего-о? —

изумленно протянул Валя, никогда не видевший, чтобы Векша кого-то настоящей водкой из настоящей бутылки угощал.

— А чего? — мрачно спросил Векша. — Я жлобом никогда не был. Только не водкой, наверное, я вас угостил, папаша, а спиртиком. Спиртик-то с яблочками, — уже смущенно пояснил он.

— А-ха-ха-ха! — снова загрохотал Валя. — Спиртиком тем — верю! И ты еще жив, папаша? Векша, это тот твой спиртик, после которого Кеша Черч потом в подвале отлеживался, а теперь уж его не видно, должно, околел?

Ракита протестующе замахал руками.

— Зря вы так на Векшу наговариваете. Я очень хорошо себя после того напитка почувствовал. Правда, попал не домой, а в вытрезвитель, знаете ли, первый раз в жизни, — валял дурака «под интеллигента» Ракита.

Бомжи уже вдвоем посмеялись. Ракита заключил:

— И вот за ту вашу выручку, Векша, я хотел бы теперь вас угостить. Вот деньги. — Он протянул кредитки.

Первым к ним зачарованно потянулся Пустяк, но Векша, любящий рассказывать, как на сто первом сибирском километре бил белку в глаз, резко опередил его, зажал деньги в крепком кулаке со словами:

— Одна нога моя здесь, папаша, а другая уж там, — кивнул он на винный магазин через дорогу и вылетел из пивной.

Сразу они вместе выпили литр водки с пивом. Потом Ракита, безостановочно рассказывающий о подлостях своей жены, послал еще за бутылкой. И когда взялись за нее, он, выяснивший, что Пустяк работал в «Покрове», а теперь новыми хозяевами в штат не взят, затронул вопрос, по которому сюда и пришел:

— И когда в нашей столице управа на этих кавказцев будет? Они обманывают нас на рынках, не дают работы в своих магазинах! Почему хотя бы русские бандиты с ними не расправятся?

— Да было, и не раз, — авторитетно заверил Пустяк. — Автандила, Харчо в их «Покрове» свинцом прикладывали, а в ресторане «Техас» на днях Автандилу специально руку прострелили — не лапай, мол, русские деньги, сука.

— Прямо в ресторане? — подзадорил Валю на подробный рассказ Ракита.

Пустяк начал подробно излагать ставшее уже легендарным представление в «Техасе». Ракита стал его останавливать, когда тот перешел к описанию великолепной четверки. Интеллигентик в съехавшей шляпе, постоянно поправляющий очки, восхищаясь и удивляясь, будто бы невзначай уточнял внешности, поведение четверых ухарей, ворвавшихся в ресторанный зал.

В результате этого интервью Ракита точно установил, что в «Техасе» хулиганили спецбригадовцы Пуля, Дардык, Котовский и Лячко. Теперь он мог попытаться выйти на Белокрылова через кого-то из них.

Глава 6

Капитан Кострецов и лейтенант Топков всесторонне обзавелись свежей информацией по новому витку их розыска. Последние недостающие данные по протоиерею Вадиму Ветлуге принес в отдел из копилки МВД Топков. Прежде чем их осмыслить, Кость сообщил Гене о своем телефонном разговоре с Белокрыловым.