Опер против «святых отцов»
Шрифт:
— Но Козленка аж из-за кордона в московскую тюрягу доставили. А «Аграф» — то почему не беспокоят?
Хромин сокрушенно махнул рукой.
— Вслед за Козленком арестовали руководителя Роскомдрагмета Бычкова. Этот как на предприятии Козленка, так и на «Аграфе» завязан был. Следаки решили, что зацепят и фирму Ловунов — Гоняев, а тут как раз твоего архимандрита Феогена убили.
— При чем здесь Феоген?
— Он посредником между Бычковым и Ловуново-Гоняевой, — Саша улыбнулся, — фирмой был. Митрополит и чинуша, как всегда, в тени держались от незаконных операций, проворотов с левыми
— Феогена убили в связи с другим его полем деятельности.
— Знаю, но мы на раскрутку живого Феогена крепко рассчитывали. А теперь Ловунов и Гоняев по алмазам выскользнули.
— Надолго ли? — усмехнулся Кострецов. — Вместо Феогена Ветлугу в дело вон ввели. Этот инициативнее покойничка. Так что недолго и вам, и нам ждать, чтобы клиентуру за задницы взять.
Саша покачал головой.
— Неутомимый мечтатель ты. Правда, есть крутой шанс алмазную парочку зацепить, но это дело незаконное. — Он с веселым прищуром посмотрел на Сергея.
— Неужели?! — с такой же гримасой воскликнул Кость.
— Существует к основному Договору между патриархией и «Аграфом» еще и Дополнительное соглашение. Оно строго секретно, потому что в той бумаге подробно расписаны обязательства сторон. Никто это Соглашение, кроме составлявших его Ловунова и Гоняева, да каких-то приближенных к ним лиц, не видел.
— Даже ФСБ?
— Увы! Но есть насчет Соглашения точная операшка, что содержание его, во-первых, позволит вытащить из тени конкретное сотрудничество Ловунова и Гоняева. При наличии этого документа следствие получит возможность спросить непосредственно с них по уже имеющимся доказательствам незаконной деятельности их детища.
— А во-вторых?
Хромин стукнул кулачищем по столику.
— Да ты мне дай это Соглашение и поверь, что на основе его содержания сразу вылезет не только «во-вторых», а и «в-третьих», и «в-четвертых»! Уж я такие бумажки знаю.
Сергей с недоумением проговорил:
— Дай? Да это же вы — разведка, контрразведка! Бумаги воровать, что ли, разучились?
Почесал Хромин затылок, крякнул.
— А вот как хочешь… Причем знали мы, что Соглашение это хранилось в личном сейфе митрополита Кирина на его вилле в Швейцарии. Забрать же не могли!
— Почему?
Саша вздохнул.
— Сложно рассказывать. А в двух словах так. Есть группа людей в президентской администрации, которая против ФСБ постоянно бочку катит. Ловунов экстремизм тех деятелей учел, раззвонил: будто бы какие-то секретные документы вынужден хранить на той самой вилле у самого владыки Кирина, чтобы российские спецслужбы до них не добрались.
Ожесточенно сплюнул Хромин и продолжил:
— Ну, знаешь, обычная туфта про десять чемоданов компромата, которым еще Руцкой когда-то грозил. Нет у Ловунова никаких секретных документов, способных подорвать престиж, например, ФСБ или нашего государства. Это мы точно установили. А было в том сейфе у Кирина на Женевском озере из конфиденциального только их Дополнительное соглашение. Но оно может подорвать престиж лишь компаньонов.
Саша усмехнулся.
— Ловко придумали, чтобы не могли официальным обыском добраться наши органы. А если похитили бы мы ту бумагу из Швейцарии, устроили
— А ты чего про это Соглашение все в прошедшем времени: «было», «хранили»?
— Есть сведения, что увез Кирин эту бумагу из Швейцарии, когда в последний раз был на вилле. Они там с Ловуновым что-то обсуждали, потом митрополита срочно в Москву вызвали. Он Соглашение с собой впопыхах и прихватил.
— У вас такие осведомители, что докладывают не только о наличии документов, а и об их отсутствии, но хотя бы снять копию с той бумаги не в состоянии?
— В том-то и дело! — Саша махнул рукой. — Не в классе агентуры проблема, просто работать с этим документом в Швейцарии мы из-за напряженки, созданной Ловуновым, не могли. Но в России-то Соглашение можно не только сфотографировать, отксерить, а и жопу вытереть той бумажкой.
— Уверен, что оно теперь в России?
— В том уверен, что Кирин его из Швейцарии забрал. Оттуда никуда он не залетал, так что искать надо здесь. Правда, и это проблема. У Гоняева хоромы в высотке, дача огромная, разные офисы.
Кострецов с лихими огоньками в глазах осведомился:
— Похоже, ты меня, капитана милиции, в похитители документов уговариваешь?
— Да что ты, товарищ Кострецов! — ухмыльнулся Саша. — Дружба дружбой, но не через закон же переступать.
— Так точно, оперуполномоченный Хромин. Поэтому давай закроем эту тему, даже ее как бы забудем.
— Уже забыли.
Они дружно взялись за пиво.
— Сань, — сказал Сергей, — поизучал я то, что ты мне дал по истории советской церкви. В чем, по-твоему, причины роста в ней преступности в шестидесятые-восьмидесятые годы?
— Да это общее явление было для всей страны. Мафиозоподобность, коррумпированность появились тогда во многих структурах. В церкви ее проворачивали в основном епископы, настоятели приходов и монастырей, они и завязывали связи с госчиновниками. Церковники начали буквально скупать уполномоченных Совета по делам религий, а те покрывали их прикарманивание средств. В церкви стал процветать принцип уголовщины «бери и делись».
— Но в 1988 году гнет государства спал, — заметил Кострецов. — Тогда Патриархия пережила либерализацию, настоятелей приходов восстановили в правах административной и хозяйственно-финансовой деятельности, чего они были лишены с 1961 года. Были все условия для нравственного укрепления.
— А в 1990 году Совет по делам религий при Совмине СССР вообще ликвидировали, — подхватил Хромин. — И в следующем году, с падением коммунизма патриархия воспарила господствующей конфессией. И тут-то былая ее мафиозоподобность превратилась в мафию!
Кострецов с удивлением воскликнул:
— Да отчего же?! Ведь сбылась многолетняя мечта «плененной» коммунистами церкви! Она стала свободной.
— Вот тут уж буквально — черт ее знает! Но преступность в церковных рядах после перестройки стала бурно расти. Причем от традиционной экономической уголовщины понеслось вплоть до убийств. Сначала их стали совершать на почве внутрицерковных конфликтов, теперь, сам видишь, убирают и мафиозных конкурентов. Хотя главная язва прежняя — казнокрадство. Ежегодно реальный доход церковных организаций наполовину расхищается.