Опер. Девочка на спор
Шрифт:
– Я часть оперативной группы, а значит… – отвечаю Хаму, стараясь не дышать слишком глубоко.
– А значит, ты остаешься здесь, потому что это приказ. Поняла, старлей? За кофе можешь сходить, у нас закончился. Если станет совсем скучно, на столе у Илюхи дело о краже сумочки, можешь почитать.
Они уходят. В окно вижу, как рассаживаются в машину и отъезжают.
Отсиживаясь здесь, я точно ничего ему не докажу. А кофе пусть сам себе покупает.
– Куда они? – спрашиваю у айтишника, сидящего на контроле за ноутом на случай, если надо будет
– На труп, – машинально отвечает он и тут же морщится. – Черт. Я ничего тебе не говорил.
– Тогда и дальше ничего мне не говори, просто покажи точку, куда они поехали.
– Не могу, извини. – разводит руками.
Оглядываюсь по сторонам. На столе у Макса нахожу простой белый стикер с небрежно написанным на нем адресом. Интуиция подсказывает, что мне туда.
Выхожу из здания. Минуту ориентируюсь, как лучше проехать. Прыгаю на байк, радуясь, что не загнала его на парковку, и еду за операми, объезжая пробки всеми возможными способами. У меня шикарное преимущество в скорости. Если не приеду первая, то точно догоню их.
Петляя между машинами, сворачиваю во дворы, проезжаю через арку и оказываюсь аккурат там, где нужно.
Опера уже здесь. Эксперты, как всегда, задерживаются. Бесстрашные зеваки стоят в стороне, глазея на происходящее. Вот странный все же народ. Острых ощущений им не хватает, что ли?
Бросив мотоцикл, подхожу к Максу.
– Самоубийство? – спрашиваю, встав рядом.
Теперь вздрагивает он.
– Бойко, твою мать! Ты че тут забыла? – шипит на меня.
– Работать приехала, – пожимаю плечами, – вместе со всеми.
– Потом поговорим. Иди, опроси вот этих товарищей, раз уж все равно здесь, – отправляет меня на растерзание к зевакам.
Хоть что-то. Заодно немного оттесняю людей в сторону. Задаю ряд стандартных вопросов. Получаю не менее стандартный набор ответов: «Не слышал», «не видела», «не знаю, как такое могло произойти, ведь он был таким тихим».
Вот такие обычно и летают в один конец. Тихие, замкнутые, одинокие…
Докладываю Максу. Кивает и даже не рычит больше. Косится только странно. Ждет, что упаду в обморок? Нет, здесь не упаду. Вот если бы я вчера ночью с ними оказалась, могла бы.
Покрываюсь мурашками, вспоминая фотографии с доски. Хорошо, что у куртки рукав длинный и никто этого не замечает моего волнения.
Эксперты разбираются с телом. Опера выходят из подъезда.
– Мы там все осмотрели, – докладывает Егор. – Признаков борьбы нет. Да и в целом такое ощущение странное.
– Он готовился умереть, – тихо говорит Шаман, одной ладонью растирая тыльную сторону другой. Встряхивает руки, будто сбрасывая с них что-то невидимое, и ведет плечами.
– В смысле «готовился»? – хмурится Макс. – Яснее можно?
– На нем его лучший костюм. В гардеробе одно дешевое барахло, а этот явно куплен в приличном магазине. В прихожей только кеды, а он в туфлях, – рассказывает Шаман.
– В холодильнике пусто, – подключается Денис. – Вообще ничего. Он отключен
– Пиздец. – Макс проводит ладонью по волосам.
– Я вот что у него в столе нашел, – показывает Егор. – Кредитный договор на пять лямов под залог квартиры. И бумаги о переводе на ту же сумму в местный детский дом. Мужик захотел уйти красиво.
– Не бывает же, чтобы внезапно, – подаю голос я. – Даже если готовился. Не просто же так он решил это сделать. И деньги эти… правда, очень странно.
– И что же тут странного? Задолбался мужик жить один, – комментирует Макс. – Решил выйти в окно. Криминала нет, – разводит руками.
– А может, это доведение до самоубийства? – продолжаю рассуждать, пока увозят тело, расходятся зеваки. – Надо контакты его посмотреть. Последние звонки, сообщения. Этот жест больше похож на последний крик души. Знаете, такой…
– Отчаянный, – заканчивает за меня Шаман.
– Ты только не начинай, – раздраженно вздыхает Макс.
– Так старлей дело говорит, – не успокаивается этот загадочный парень – У меня тоже до конца не сходилось, а теперь сошлось. Ладно, поехали отсюда. По дороге докрутим эту мысль. Все равно надо контакты его пробивать.
Каждый на своем транспорте гоним в сторону отдела. Отдаем номер телефона спецу. Он смотрит все, что есть. База выдает нам звонки по одному и тому же номеру. И только исходящие.
– На, звони сама, раз такая умная. – Хам вручает мне служебный телефон.
Отходит к окну и делает вид, что ему это все не особо интересно, но я вижу, как он повернул голову, чтобы не только слышать мой разговор, но и видеть происходящее.
Сжав трубку в ладони, долго смотрю на номер прежде, чем решиться его набрать. Если там кто-то близкий, ему будет больно, и честь сообщать трагичные новости оставили мне.
– Ну, – поторапливает начальство. – Чего тянем?
– Не тяну я, – буркнув себе под нос, вбиваю цифры и включаю на громкую.
– Папа, да сколько можно сюда звонить?! – раздается на весь наш кабинет.
– Здравствуйте, старший лейтенант Бойко, – представляюсь я. – ОВД.
– Не поняла, – грубо отвечает женщина.
– Ваш отец погиб, – сообщаю ей. – Скажите, какие у вас с ним были отношения?
– Нормальные. Как у всех, – продолжает грубо огрызаться женщина.
– А можно подробнее? – прошу, перекладывая телефон в другую руку, потому что эта дрожит.
– Да что вы хотите от меня? – психует она. – Да, ругались. Да, не отвечала на звонки. Некогда мне его развлекать. У меня работа, муж, две собаки. А ему лишь бы поговорить. Просила же, продай квартиру. Зачем она тебе, старику? Пожил бы на даче, там воздух свежий. Уперся и ни в какую. А я у него, между прочим, единственная дочь, – распалившись, едва не кричит женщина. – Вот и чего теперь? Квартира все равно мне останется. А так жил бы себе …