Опера в Мариинском театре. Из дневника 2023-2024 г.г.
Шрифт:
С первых аккордов увертюры оркестр Мариинского театра под управлением Валерия Гергиева звучит прекрасно во всех группах, и особенно прекрасно звучат струнные. Восхитительная музыка!
Открывается занавес, и мы попадаем в протестантский храм – конечно, вполне благообразный. А кто же крушил католические соборы и монастыри Германии? Ведь протестантские соборы – это переделанные католические соборы, утварь которых была безжалостно разграблена. Если действие происходит в XVI веке, то ведь это была сплошная гражданская религиозная война, в которой немцы недосчитались чуть ли не трех четвертей своего населения. А на сцене – благодать, причем протестантская благодать. А кто же и через пару сотен лет продолжал резать миллионы
В опере немало каких-то «речуг», которые «толкают» (разумеется, средствами вокала) персонажи – и Вальтер фон Штольцинг, и Ганс Сакс. Инструкции эти, прямо скажем, долговатые, но Вагнера это нисколько не смущает. Он настолько увлечен своим творчеством, что не придает особого значения музыкальной форме, нередко явно затянутой. Это есть и в «Нюрнбергских мейстерзингерах», ну а уж в «Кольце нибелунга» это представлено так, что, как говорится, «мое почтение»…
Вагнер, похоже, вообще готов писать музыку на какой угодно текст – хоть на ресторанное меню, если конечно это меню будет составлено им самим. В этом отношении безусловным последователем Вагнера выступает другой классик – Рихард Штраус. Так что с самого начала и до конца постепенно возникают вопросы с этим сказочным творением Вагнера.
«Сказочность» оперы подчеркивают и богатые костюмы художницы постановки Елены Вершининой, больше подошедшие бы испанским грандам, а не каким-то нюрнбергским башмачникам и мелким ремесленникам. Ну не тот статус у героев оперы! Но статус персонажей приподнят Вагнером и постановщиками до каких-то героев, как минимум, в национальном масштабе. Но спектакль это не портит, а наоборот – украшает. Чтобы получить представление о более чем скромных традициях одежды протестантов XVI века, можно посмотреть картины Ганса Гольбейна-младшего, творившего при дворе английского короля Генриха VIII. (Не костюмы самого короля Генриха, а костюмы его придворных.)
Первая «песня» героя оперы Вальтера фон Штольцинга – чистая «вагнеровщина», пользуясь термином Макса Нордау, с преувеличенным вниманием к живописанию музыкой. Соперник Вальтера, комический персонаж Бекмессер, пользуясь своим положением, наводит страшную, явно тенденциозную, критику на песню Вальтера и лишает его возможности включиться в сообщество мастеров пения Нюрнберга.
Ювелир Фейт Погнер заслушивает песню Вальтера как песню претендента на руку его дочери Евы.
Далее идет эдакое скучное обсуждение двенадцати уже приобщенных к статусу «мастеров пения», как на любом экзамене в музыкальной школе, музыкальном училище, консерватории или на конкурсе Чайковского – с подводными камнями, с подтекстами в выступлениях, спорящих о достоинствах исполнителя. В общем, эта «комиссия», не без влияния Бекмессера, завалила Вальтера, не оценив его действительно существующие таланты, придравшись к пустым формальностям. Прямо скажем, сюжет не слишком захватывающий. Но Вагнер всегда в полном восторге от собственных творений.
Сюжет оперы «Нюрнбергские мейстерзингеры», прямо скажем, – не шедевральный, но Вагнера это абсолютно не волнует. Он по определению влюблен во всё, что он делает, – пишет ли тексты, сочиняет ли музыку. Честно говоря, до такого сомнительного сюжета даже Рихард Штраус, эпигон Вагнера,
Вообще, как я уже отметил, все музыкальные темы замечательной и знаменитой увертюры пронизывают всю оперу, и «ждешь не дождешься», когда же эта музыка увертюры, подкрепленная мощным хором, зазвучит в финале оперы. Но ждать приходится очень долго, прослушивая далеко не шедевральные многочисленные эпизоды оперы, в частности несколько «речуг» Ганса Сакса, которые он «толкает» по ходу оперы.
Как бы ни критиковать некоторую психическую неадекватность Вагнера, совсем другое дело – какая музыка получается у «психа». А музыка Вагнера, безусловно, гениальна в каждой точке любой его оперы. Взаимоотношения Вагнера с музыкальной формой – это совсем другое. Вообще Чайковский гениально подметил, что вагнеровские творения – это «Демьянова уха», но ведь каждый компонент этой «ухи» гениален. Другое дело, что сплошь и рядом вам предлагают всё это несметное количество гениальных коротких эпизодов отведать в каком-то неимоверном количестве. Как, к примеру, предлагают попробовать вкуснейший торт, но который должен быть съеден целиком за один присест, а торт этот весит 25 килограммов. Но каждый грамм этого торта восхитительно вкусен. Но – 25 килограммов за один присест?..
И, конечно, невозможно пройти мимо темы немецкого духа, которому Вагнер придает исключительное значение. И сама увертюра – это «про дух» и, конечно, финал оперы, прекрасно поставленный режиссером Константином Балакиным и художником Еленой Вершининой. Неслучайно именно увертюру к «Нюрнбергским мейстерзингерам» многократно исполнял на гитлеровских заводах во время войны Берлинский филармонический оркестр под управлением своего главного дирижера Вильгельма Фуртвенглера. Подбодрить дух немецких рабочих.
Еще раз подчеркну, что, как и сюжет оперы, так и персонажи оперы «Нюрнбергские мейстерзингеры», впрочем, как и персонажи великого Ф. Достоевского, по большей части имеют мало отношения к реальной жизни, хоть XVI века, хоть XIX века. Вряд ли кто-то в жизни мог встретить таких персонажей. Достаточно взглянуть на портреты зачинателя лютеранской протестантской религии Мартина Лютера и его сподвижника в деле продвижения протестантской религии Филиппа Меланхтона. Ничего общего ни Лютер, ни Меланхтон с персонажами оперы «Нюрнбергские мейстерзингеры» не имеют.
Вообще выбор в качестве одного из главных героев башмачника Ганса Закса – это, конечно, очень странно. Я помню, в СССР после окончании Великой Отечественной войны все башмачные ларьки захватили то ли армяне, то ли ассирийцы. Так что «героический» башмачник Ганс Сакс – это как-то странно.
Так же странно выглядит выставление ювелиром Фейтом Погнером своей единственной дочери в качестве приза победителю в соревновании мейстерзингеров – то бишь мастеров пения. Хотя для Вагнера любое приобщение персонажей оперы к искусству – это святое, а для святого дела и дочки не жалко. Пусть дочка будет призом, что-то вроде кубка на скачках. А как же любовь?
В музыке «Нюрнбергских мейстерзингеров» немало перекличек с другими произведениями Вагнера – «Кольцом нибелунга», «Зигфрид-идиллией», даже с «Тристаном». Есть и эпизод в начале третьего действия, неожиданно очень похожий по музыке на «па де труа» из одного из балетов Чайковского.
Юная дева по имени Ева, дочка Погнера (та, что выступает в качестве приза), как-то «положила глаз» на весьма пожилого башмачника Ганса Сакса, но он не поддержал желание Евы стать его женой, посчитав, что Ева должна достаться его ученику по сочинению песен Вальтеру.