Опера вызывали?!
Шрифт:
— Я извинюсь и скажу, что это был дурацкий розыгрыш, — повинилась я, опуская голову.
— Лиля, зачем? — выдохнул Макс.
Я переминалась с ноги на ногу, не в силах выдавить из себя правду.
— Я попросил! — вдруг «признался» Жека.
Я вскинулась и возмутилась:
— Никто меня не просил, сама пакостила!
— Пельмешка, помолчи минутку, а? — ласково так попросил меня Гений.
— Не буду я молчать! — тут же вспыхнула я. — Громов ничего не знал, я сама!
— Лиля! — Рявкнул Громов.
—
— Я сам с Мишаней все разрулю. А ты не лезь, когда мужчины вопросы решают!
— Шовинист в погонах! Не смей мою вину на себя брать!
Ситуация сильно смахивала на сюр, но мы с Гением так завелись, что никого вокруг не замечали, с упоением выясняя отношения.
— А то что? — сузил глаза Громов и заиграл желваками.
— Ты мне за это ответишь! — пообещал Макс Чингачгуку, а я не выдержала:
— Да не знал он, правда! Это я психанула, когда услышала в трубку, что ты на него орешь, как бегемот без самки в брачный период! Вот и сделала глупость!
Лицо Евгения вытягивалось, глаза округлялись, а выражение лица стало непередаваемым. Потом губы растянулись в широченную улыбку, а глаза опасно загорелись.
— Ты… чокнутая! — Макс даже пальцем у виска покрутил.
— Сам дурак! — тут же отреагировал Жека, — Макс, иди, куда шел, мы с тобой потом поговорим, у Мишани, считай, претензий нет, я разрулю.
А после, не дав никому и слова сказать, закинул меня к себе на плечо и понес в одному ему известном направлении под обалдевшими взглядами Макса и Полины.
Глава 35
Жека
Возможно, я сошел с ума.
Потерял ориентиры, челюсть и крышу.
Тормоза отказали, а сердце так хреначило о грудную клетку, что на секунду я решил, что меня кондратий обнял. Инсульт подкрался незаметно и убил насмерть.
Впервые в жизни меня так унесло. Впервые в моей недолгой жизни я не хотел просто затащить девчонку в постель, качественно поиметь, а утром забыть, как ее звали.
Я хотел отношений. Настоящих. Серьезных. С ней.
И я, конечно, знал, куда вписывался, когда она сначала меня шокером долбанула, потом руки выкрутила, а на десерт надела наручники, но ее признание минуту назад, что защищала меня… Да так креативно, что даже я восхитился.
Наверное, моя челюсть до сих пор там на аллее валяется. Ни слова выдавить не смог. Включился первобытный инстинкт — мое. А если «мое», значит, не отдам.
— Громов, ты неандерталец! — прокряхтела пельмешка. — Поставь меня на ноги, неудобно же!
Я ускорил шаг и через минуту поставил раскрасневшуюся, растрепанную и очень смущенную девушку на ноги. Прислонил к своей машине и поддержал, ожидая, пока у нее перестанет кружиться голова.
Подозреваю,
Переместил ладони ей на плечи и легонько сжал, сдерживая желание немедленно попробовать на вкус эти губы, которые мне во сне снились. Прижать ее к себе и не отпускать.
Лиля обхватила холодными ладонями мои запястья, а я понял, что боюсь. Боюсь, что она сейчас уйдет.
— Громов, не знаю, что ты там себе нафантазировал…
— Пельмешка, — только и смог выдавить я.
— Гений…
В груди сжалось, в штанах поднялась настоящая забастовка, в горле пересохло, а меня повело.
Наклонился, провел носом по ее щеке, вдыхая ее запах и снова улетая в космос. Лиля рвано выдохнула, задрожала и приоткрыла ротик.
Когда-нибудь эта упрямица признается себе и мне, что неравнодушна ко мне. И я ее добью, теперь точно.
Играть больше не хотелось. Хотелось чего-то большого, чистого и настоящего.
Потому что Лиля другая. Из другого теста. Не разовая девочка на одну ночь, а эксклюзив, который встречается раз в жизни.
И я буду последним придурком, если потеряю этот шанс.
Лиля повернула голову ко мне, выдохнула мне в щеку и вырубила мои тормоза к чертям собачьим.
Я поймал ее губы, переместил руку ей на шею и поцеловал. Так, как, наверное, еще никого не целовал. Скользнул языком в ротик, сплетаясь с ее и, кажется, снова с богом поздоровался.
Не бывает так! Или бывает?
Мозг отключился, а я с напором продолжал пробовать ее на вкус. Лиля уперлась ладошками мне в плечи и явно пыталась что-то сказать, но меня несло.
Я впечатал ее в свое тело так близко, как мог, продолжая целовать до искр из глаз. И она расслабилась. Выдохнула мне в губы и так ответила на поцелуй, что я чуть не кончил. Прямо на парковке возле парка. От поцелуя.
Она обняла меня за шею и тихо застонала, прогнулась, пока моя рука сама легла ей на бедро и прижала еще ближе.
Сладкая. Невыносимо сладкая.
Все, пельмешка, теперь у тебя есть свой личный карманный опер. Делай что хочешь, после такого поцелуя меня от тебя даже танк не оторвет.
И еще сильнее ее к себе прижал. В голове взрывались петарды, забастовка в штанах переросла в полномасштабный бунт, но мысли в голове кое-какие появились.
Больше всего на свете мне в тот момент хотелось снова закинуть ее на плечо, отнести к себе и довести до пика. И еще раз, а потом еще.
Но…
Чертово «но», после которого она точно решит, что я трепло и слова на ветер бросаю, а мне снова придется нарезать круги вокруг строптивого Цветочка.