Операции владивостокских крейсеров в русско-японскую войну 1904-1905 гг.
Шрифт:
«Эффект внезапности оказался таковым, – пишет автор, – как и следует его ожидать: японцев охватила паника. Крейсер не решился приблизиться и только посылал отчаянные сигналы по радио: бегите, спасайтесь скорее, помогите скорей» и т. п.
Автор разбора объясняет далее, что сигналы эти разбирались на «Рюрике» одним из пленных. Этот же пленный показал, что «Камимура в Гензане имеет два боевых судна и несколько старых»… «Впрочем и без показаний этого пленного можно почти с полной уверенностью сказать, – говорится далее в разборе, – что у Камимуры нет таких сил, с которыми он мог бы догнать и одолеть нашу эскадру – это было бы безумием со стороны японцев отделить в настоящее время какие-либо серьезные
Исходя из этих явно ошибочных предпосылок (а ошибочность их явствует из изложенного выше в настоящей статье), автор разбора делает соответственно неправильный вывод:
тылу такие силы, которые совершенно не могли ему преградить путь при возвращении и, в особенности, днем, прорыв через пролив являлся обеспеченным.»
И далее:
«Даже принимая во внимание самые благоприятные обстоятельства для противника, все- таки наши крейсеры могли смело совершить крейсерство в Желтое море на 1/3 или 2/5 расстояния от Корейского пролива до Порт-Артура, т. е. дойти, по крайней мере, до параллели о-вов Баррен».
И наконец:
«Вследствие того, что отряд не вошел в Желтое море, удачное начало крейсерства не было надлежащим образом использовано и потерян, быть может навсегда, прекрасный случай нанести японцам тяжелый удар на их сообщения и оказать значительное влияние на успех их действий на Ляодунском полуострове. Случай выказать обоснованную и разумную решительность надо считать упущенным».
Нет никакого сомнения в том, что русские крейсеры в Желтом море могли найти крайне обильную жатву, так как именно по Желтому морю проходили главнейшие пути войсковых морских перевозок Японии.
Но не может быть также почти никакого сомнения в том, что проход трех больших русских крейсеров в южном направлении, а тем более возвращение их через любой из японских проливов назад в Японское море, не мог пройти незамеченным отрядом Камимуры или другими японскими судами и в первую очередь следившим за действиями русских крейсером «Цусима».
Автор разбора, как теперь известно, совершенно неправильно расценивал состав и местонахождение японских кораблей.
Легковерно полагаясь на единичные показания одного пленного, оказавшегося на «Рюрике», и исходя из предвзятой предпосылки, что в Корейском проливе не может быть значительных сил, а что Камимура с явно недостаточными силами находится в Гензане, автор критики строит все свои дальнейшие рассуждения.
Как мы знаем, уход владивостокских крейсеров на север имел место фактически из-под носа Камимуры и это удалось из-за туманной погоды, дождя и вообще плохой видимости.
Ясно, что плохая видимость могла оказаться покровом для успешного прорыва крейсеров на юг в Желтое море в день 15 июня, но строить расчет на обязательное наличие тумана при возвращении их на север через 2-3 дня в южных частях Японского моря и у японских островов, где туманы далеко не так часты, как на севере у берегов Приморья, [187] было далеко не верным делом. А в ясную погоду бой в Корейском проливе или вблизи его, с явно превосходящими силами отрядов Камимуры и Уриу (4 броненосных и 5 легких крейсеров, не говоря о возможном участии сверх того восьми миноносцев 11-го и 15-го отрядов), был бы почти неизбежным.
187
1 Как известно, летние туманы в Японском море бывают особенно часто у берегов Приморья, возле которого проходит ветвь холодного течения. Наоборот, в районе Цусимского пролива проходит ветвь теплого течения, и летние туманы не имеют большого распространения. Обращаясь к английской лоции 1904 г., находим: для Владивостока
Критику тактических действий русских крейсеров во время встречи с японскими транспортами надо признать справедливой.
Прав автор критического разбора, говоря, что «первый замеченный транспорт надо считать не ушедшим, а упущенным».. .
Разбирая записи в вахтенном журнале «России» о произведенных выстрелах по первому транспорту и о нерешительном увеличении скорости крейсера при погоне, произведя соответствующие арифметические расчеты, он доказывает, что ко времени последних семи выстрелов крейсер «Россия» мог сойтись с пароходом на расстояние в 25 каб., т. е. на дистанцию вполне верного для 152-мм орудия Канэ действия.
Так же справедливы нарекания военно-морского отдела Штаба на ничем неоправдываемую медлительность русских в деле потопления «Садо Мару».
«Садо Мару» несомненно мог быть надежно потоплен, а затем это могло быть сделано гораздо скорее… «промедление поблизости двух неприятельских портов и в присутствии неприятельских разведчиков не может оправдываться какими-либо соображениями гуманности и, если оно в данном случае прошло даром, то только вследствие очень удачного стечения обстоятельств… Теперь, если сведения о спасении «Садо Мару» окажутся справедливыми, все, что японцы снимут с него и все спасшиеся воинские чины, кули и лошади – все это будет употреблено против нас». . .
И опять-таки вряд ли можно согласиться со справедливостью нападок на то, что на пути от Корейского пролива к Сангарскому крейсеры ночью не освещали прожекторами встречавшиеся судовые огни.
С точки зрения автора разбора неосновательно убежденного, что отряду не угрожали превосходящие силы японцев, такие нападки могли казаться обоснованными, но в свете наших знаний нынешнего дня ночные остановки с освещением прожекторами, немедленно вслед за тем как отряду удалось, благодаря мглистой погоде, оторваться от сил Камимуры, нужно признать неуместными.
Дальнейшие действия Безобразова, подвергшиеся критике штаба командующего флотом – отказ от потопления шхун и каботажных пароходов, – шли в разрез с теми инструкциями, которые с самого начала войны были положены в основу деятельности русских крейсеров.
Но, говоря объективно, как это уже отмечалось в прошлых наших статьях, погоня трех броненосных крейсеров за единичными парусными шхунами представлялась несоразмерной и приводила к мысли о русской поговорке: «из пушки – по воробьям».
С точки зрения оперативной целесообразности борьба с каботажным движением вдоль японских о-вов могла быть оправдана только в случае внесения в эту борьбу элемента длительности и непрерывности. А это могло быть достигнуто лишь при наличии большего числа нападающих единиц. При той же системе борьбы которая сложилась в обстановке 1904 г. путем кратковременных единичных набегов к японским берегам, остановка и уничтожение 10-15 японских каботажных судов, имевших место за время активной деятельности русских владивостокских кораблей, никак не могли быть названы непрерывным и эффективным воздействием на японский каботаж.
Что могли значить для хозяйства Японии конфискация и уничтожение такого числа судов из громадной суммы в несколько тысяч малых парусных (и паровых) судов?
Освобожденные после осмотра суда, конечно, могли по приходе в свои порты сообщить о появлении русских крейсеров у берегов Японии. Но ведь появление их у о-ва Окино сима и уничтожение военных транспортов наделало уже столько шума, что очевидно все дальнейшие выходы войсковых транспортов и больших пароходов, могущих явиться ценными призами, были задержаны.