Операция "Ананас"

Ромов Дмитрий

Я смотрел в окно и слушал сиротские песни по радио:

Я начал жизнь в трущобах городских

И добрых слов я не слыхал

Когда ласкали вы детей своих

Я есть просил, я замерзал

Вы, увидав меня, не прячьте взгляд

Ведь я ни в чём, ни в чём не виноват

Было уже почти темно,

когда он привёз меня на окраину города в один из местных шанхаев с частным сектором. Я проехал по нужной улице заприметил нужный дом и то, что было поблизости. Потом попросил высадить чуть подальше, у магазина.

Рассчитался и вышел. Народу на улице не было, только маленькая ватага пацанов лет одиннадцати просвистела мимо, не обратив на меня внимания. Становилось темнее. Редкие фонари светили тускло и жёлто. Тянуло дымком. Кто-то подтапливал дровишками, поскольку ночи ещё оставались прохладными.

Дойдя до Сиротского дома, я завернул за угол в тёмный заросший кустарником проулок. Подошёл к забору и прислушался. Стукнул кулаком по старому штакетнику. Залаяла собака. Но не у Сироты, а с другой стороны. Хорошо. Я посмотрел в щель. Было тихо. На веранде горел тусклый свет.

Я быстро подтянулся и перемахнул через забор. Поправил пушку и подошёл к двери. Поднялся на тёмное крыльцо и постучал в дверь. Послышались шаги и испуганный женский голос спросил:

— Серёж, ты?

— Да… — глухо ответил я и услышал как в замке повернулся ключ…

7. В зобу дыханье спёрло

Дверь распахнулась, и в тусклом свете веранды появилась женщина в наброшенном на плечи цветастом платке. Увидев меня, она едва заметно вздрогнула и бросила быстрый взгляд наружу, пытаясь понять, один я или нет.

— Здрасьте, — кивнул я и шагнул вперёд. — Я к Серёже. Он когда появится?

Она испуганно помотала головой и одновременно пожала плечами.

— Ну, подожду, значит. Чайком напоите?

Я опять шагнул к ней, она попятилась, отступила, пропуская меня внутрь, и я сделал ещё шаг и закрыл за собой дверь.

— Чай? — подмигнул я.

Она молча повернулась и пошла в дом. Щёлкнула выключателем. Плечи опущены, на лице волнение — ничего хорошего от меня она не ждала. Ну и зря, я же не разбойник, в отличии от её Серёжи. Я человек мирный, но мой бронепоезд, конечно, стоит на запасном пути.

Стены в комнате были оштукатурены и побелены, под низким потолком светила голая лампочка на шнурке. Пол, покрытый оргалитом, поблёскивал свежей коричневой краской. Пахло дровами и дымом, немного угарно. Небольшие окна с занавесками были закрыты.

Печка, неровно обложенная белым квадратным кафелем, стол, покрытый скатертью с кистями, старый диван — обстановка нехитрая и самая обычная. Вместо ковра на стене висел гобелен с цветочным орнаментожм, рядом — старые чёрно-белые фотографии в рамках. Моряк с печальной улыбкой,

солдат с винтовкой и примкнутым штыком, молодой парень в кепке рядом с трактором. Сироты на фотках не было.

— Садитесь, — кивнула хозяйка на стул, стоящий у стола, и подошла к буфету, начала собирать на стол.

Я присел, покрутил головой, рассматривая незатейливый интерьер. В углу висел радиорепродуктор, старый, как в кино про войну. Диктор тихо и монотонно бормотал, зачитывая новости о достижениях народного хозяйства.

Тик-так, тик-так… На стене висели ходики с серыми металлическими шишками-грузиками на цепочке. Тик-так, тик-так…

— Из милиции что ли? — хмуро спросила хозяйка, ставя передо мной деревянную, расписанную под хохлому мисочку с клубничным вареньем.

Ягодки были одна к одной, целенькие, плотные, блестящие, утопленные в сиропе. Запахло клубникой. Никаких тюков с награбленным добром, никаких особых удобств, не было ничего, что бы указывало на плюсы профессии Сироты. Надо же, всё как у обычных людей… Здесь на всей улице у соседей, я не сомневался, быт был точно такой же.

— Нет, не из милиции, — помотал я головой.

Она испытующе глянула через плечо и кивнула.

— Молодой вроде ещё…

— Я знакомый Сирот… Сергея. Просто знакомый.

— Ага, — кивнула она. — Просто… Ну пейте, чай как раз вскипел недавно.

— А вас как зовут? — поинтересовался я.

Она не ответила и поставила передо мной большую белую кружку с грубым коричневым изображением цветка. На белом фаянсе отчётливо виднелась тёмная трещина. Варенье пахло так волшебно, что я взял ложку и зачерпнул из мисочки.

Рот наполнила ароматная сладость. Тягучий сироп был приторным, а ягодка шершавой из-за мелких семечек. Шершавой и упругой.

— М-м-м… — прикрыл я глаза. — Вкусно как. Сами варили?

Хозяйка снова промолчала, села за стол и, подставив под челюсть руку, уставилась на меня тяжёлым взглядом. Чай тоже оказался вкусным, чёрным с травами, с малиной и смородиной.

— Обалденно, — покачал я головой. — Очень вкусно. Спасибо.

Какое-то время мы сидели молча.

— Когда придёт Серёжа ваш, знаете? — спросил я через несколько минут.

Она пожала плечами. Немногословная. Ну, ладно, я, собственно, не с ней пришёл разговоры разговаривать. Закинул в рот ещё одну клубничку, раскусил, разжевал, запил душистым чаем…

Наконец, минут через десять хлопнула дверь. Хозяйка, бросив на меня вопросительный взгляд, хотела встать, но я помотал головой.

— Сиди.

Она подчинилась. Хорошая девочка. В комнату вошёл Сирота… Немая сцена удалась, сказать нечего. Он, надо отдать ему должное, челюсть не уронил, но замер, оценивая ситуацию. Рука юркнула в карман, а глаза сверкнули зло и грозно, зубы остались сжатыми.

— Здравствуй, Серёжа, — кивнул я. — А я уж заждался. Думаю, придёшь ты или не придёшь?