Операция "Ананас"
Шрифт:
— Ладно, Жень, я пойду. Спасибо за угощение. Я вот видишь, в этот раз с пустыми руками. Ты уж прости.
— Саш, ну погоди ещё. Позвони бабушке, что задерживаешься, какие проблемы? Ты можешь… вообще не уходить…
Она снова покраснела. А на меня навалилась усталость. Я прямо почувствовал, что сейчас усну. И мне точно стало не до этих мутных разборок.
— Жень, я сегодня устал, правда. День был тяжёлый. Пойду. Потом созвонимся, хорошо?
Мы прошли в прихожую. Я обулся и накинул куртку.
— Постой-ка… —
— Ты про что сейчас?
— Это не ты у Колобка машину угнал?
Она смотрела на меня широко распахнутыми глазами. Блин! Ну надо же, какая, мисс Марпл вискалась. Это было неприятно. Залёт, можно сказать. И вообще, честно говоря, мысль взять именно эту машину была дурацкой. Но ничего не поделаешь, что сделано, то сделано. Наверное, гормоны молодые сыграли дурную службу.
— Что? — как бы удивлённо спросил я. — Машину угнал? Ты серьёзно?
— Саша…
Я покачал головой и засмеялся:
— Это, наверное, кара небесная.
Я подмигнул и вышел за дверь. Настроение вдруг поднялось. Правда, смешно стало. Я представил, как этот Колобок метался в поисках своей тачки и ухмыльнулся. Спустился по лестнице и медленно пошёл в сторону метро. Весна радовала, а в груди бурлило что-то ребяческое, давно забытое и от этого такое приятное. Универмаг и вся та кровавая баня стали казаться далёкими и произошедшими не со мной.
Я бросил в щель турникета пятачок и сим-сим послушно открылся, впуская меня в пахнущее горячим металлом подземелье. Я двинулся за толпой, встал на ребристую ступеньку эскалатора и совершенно бездумно смотрел на проезжающие мимо полукруглые чаши светильников. Они крепились на чёрных длинных ножках и должны были, по всей видимости, изображать факелы.
Впереди было много дел, сложных и простых, опасных и не очень опасных. Нужно было…
— Саня! — раздалось сзади и меня хлопнули по плечу. — Саня, Жаров!
Я обернулся.
— Привет! — радостно улыбнулся мне старший лейтенант милиции в шинели и шапке.
Ещё с зимней формы не перешли…
— Привет, — кивнул я и тоже изобразил улыбку.
— Ты чё! — поднял он брови. — Головой стукнулся? Это же я, Мур!
Константин Муромов, точно. Он тоже был на той фотке. Прям вечер встречи одноклассников.
— Здорово, Костян, — подмигнул я и вложил в улыбку максимум сердечности.
Блин, пожалуй, в том что я жил теперь в Верхотомске было много хорошего. Например, не приходилось ждать, что из-под земли вырастет какой-нибудь друг детства, а я его не узнаю. Надо, кстати, получше рассмотреть фотки. И из института тоже.
— Ты тоже от Женьки что ли?
— В смысле? — нахмурился я.
— Да, я тут пару дней назад Колобка встретил. Он от неё шёл. Вы же с ним и с ней, ну… вечный треугольник, да? Кто лишний выясняли. Махались всегда. Ну, из-за Женькой Летуновой из а-класса.
— Да, помню я, блин, — отмахнулся
Он расплылся в улыбке и пихнул меня локтем.
— А я живу здесь, с работы еду. Тебя заметил, когда поднимался.
Мур показал рукой на эскалатор, движущийся навстречу.
— Дай, думаю, догоню, сто лет ведь тебя не видел. Ты, говорят, по распределению в дыру какую-то угодил? А не надо было с профессором ссориться.
— Да, не такая уж и дыра, — пожал я плечами. — Люди хорошие. Коллектив, всё такое.
—Ну-ну, — заржал он. — А как здесь оказался?
— В командировку приехал.
Спустившись, мы сошли с эскалатора.
— А у Колобка, представь, Сань, машину угнали! Он предложение Женьке приехал делать, выходит, а машины-то и нет. Там милиция, все дела. Хохма. Кто только позарился на старьё его?
— Какая тачка-то?
— Да ты чё, не помнишь? Москвичонок батин. Забыл, как он его угнал у отца и нас катал? А потом в столб ещё въехал.
— Как такое забудешь…
— Он ведь снова у бати машину увёл, не сказал ничего. Как в тот раз. И опять невезуха. Угнали!
Костя счастливо захохотал.
— Слушай, но если честно, — оборвал он смех, — я вообще не понимаю, как Женька согласилась за него замуж идти.
Лицо у него было очень живым. То весёлое, то насмешливое, то встревоженное, как сейчас. Небольшие масляные глазки суетливо бегали, губы то растягивались, то сжимались в куриную задницу.
— А она согласилась? — спросил я.
— О! — подмигнул он и расплылся в улыбке. — О! Вижу, мужик, вижу, старая любовь не умерла! Да я шучу-шучу. Ну, сказал, что согласилась. Только он ведь бухает по-чёрному.
Мур вдруг стал серьёзным и, быстро посмотрев по сторонам, наклонился ко мне и перешёл на шёпот:
— Он, я слышал, наркотиками балуется. Так что не понимаю, как она согласиться могла. Наркоманы, ты знаешь вообще, — это же страшное дело. Из Америки эту дрянь нам завезли, а разные нестойкие товарищи… Ну, ладно…
— Может, завязал, вот и решил жениться.
— Не, я по глазам понял. Не завязал он. Но, говорит, любовь у них, ничего не попишешь…
Стало неприятно. Нафига ты тут нарисовался, Костя Муромов? Хорошо же было, так нет, пришёл и всё испортил.
— А ты сам-то как, Костян? — спросил я. — Не женился?
— Я что дурак? Раньше тридцати жениться вообще нельзя. На Западе, например, надо сначала на ноги встать, а потом уже о семье думать.
— Так, то на Западе, — протянул я. — Нам-то что до них? А на службе как?
— Ну, как, — расправил он плечи и выпятил грудь. — Сам видишь. Кликуха детская в люди вывела. Я ведь в МУРе теперь служу. Не зря Муром величали, да?
Он снова рассмеялся и взял меня за плечи.
— Сань, ты когда уезжаешь, вообще? Может ребят свиснем, пивка попьём? Я тут в место козырное провести могу. На праздники не останешься?