Операция «Асфальт». Холодная война на военных могилах

Солейм Марианне Неерланд

Полиция Кристиансанна считала, что Мейер никоим образом не проявлял желания сотрудничать со следствием и давать точные показания о месте нахождения захоронений, в отличие от Гломба. Мейер вел себя очень неуверенно, показывая место. Складывалось впечатление, что он лжет. Норвежским полицейским самим приходилось показывать места Мейеру, и только тогда он подтверждал, что захоронение находилось именно там. Полицейские считали, что он пытается скрыть истинное количество казненных советских военнопленных. По их мнению, он боялся, что обнаружат и другие жертвы, и наказание ему будет тем строже, чем больше случаев откроется. Гломб также рассказал полиции, что, по его мнению, на совести Мейера гораздо больше жизней и будто Мейер сказал ему, что им будет хуже, если обнаружится что-то еще. У полиции сложилось впечатление, что Гломб выложил на стол все карты и пытался сотрудничать со следствием всеми возможными способами. Смягчающим обстоятельством было и то, что Гломб помогал норвежцам во время войны 126 .

126

SAK, F 11, rapport. Alf O. Andersen 25.10.45. «Russere der er skutt og begravd pa Bragd?ya». Kristiansand.

Тем не менее 14 июня 1947 года апелляционным

судом Агдера Гломб был приговорен к смертной казни. В обосновании приговора большое значение отвели особой жестокости и безжалостности действий подсудимого, особенно повешение трех пленных на судне и казнь одиннадцати советских военнопленных. Последних заставили самих копать себе могилу, затем раздеться догола и встать на колени на краю ямы, где их убили выстрелом в затылок. Двое последних узников перед расстрелом должны были похоронить ранее казненных. Цинизм достиг такой высокой степени, что Гломб и его помощники устраивали во время казни перекуры. Суд счел, что участие Гломба в казнях и пытках имело особо жестокий характер. Было учтено, что Гломб помогал отдельным норвежцам, которым грозила смертная казнь со стороны немцев, но это не сыграло решающей роли в его деле. Он был признан виновным в 30 убийствах и 15 случаях издевательств. По мнению суда, преступления Гломба отличались особой тяжестью при отсутствии смягчающих обстоятельств 127 .

127

Norsk Retstidende 1945–1949. Agder lagmannsretts dom av 14.06.1947: 178–179.

Верховный суд решением от 5 ноября 1949 года частично отменил высшую меру и изменил приговор на 20 лет тюремного заключения. В 1950 году Гломба в конце концов помиловали. Мейера апелляционный суд Агдера также приговорил к смерти, но и ему Верховный суд изменил приговор в 1949 году на пожизненное заключение. Позднее его признали невменяемым и выслали из Норвегии в 1952 году 128 .

В Кристиансанне в связи с «Русским делом» допросили одного тюремного надзирателя. Он служил в окружной тюрьме Кристиансанна на протяжении всей оккупации, и, по его мнению, 40 или 50 советских военнопленных за это время побывали в заключении. Военнопленные находились в тюрьме от нескольких суток до двух месяцев. Некоторые из них подозревались в создании коммунистической организации или планировании побега. Надзиратель рассказал, что он много раз видел следы пыток, когда пленные возвращались с допроса немецкой тайной полиции. Узники раздевались и показывали ему следы побоев. Многие были сильно избиты и мучились от болей истязаний. Никто из военнопленных, судя по их показаниям, никогда не представал перед судом. Что касается норвежских узников, время от времени им сообщалось, что они предстанут перед трибуналом, но в отношении русских персонал тюрьмы никогда не получал таких приказов. Когда русские покидали тюрьму, служащим, как правило, сообщали, что пленных отправляют в «Архив», а затем обратно в лагерь 129 .

128

N?kleby, Berit: Krigsforbrytelser. Brudd pa krigens lov i Norge 1940–45. Pax Forlag, Oslo 2004: 178.

129

SAK, F 49, «avh?r av betjenter fra Kristiansand Kretsfengsel». 15.04.47.

Пленные, попадавшие в лапы гестапо, как правило, уже не возвращались в лагерь, их казнили. Шеф тайной полиции в Кристиансанне Рудольф Кернер сообщил, что к ним впервые поступил приказ вермахта о советских военнопленных летом или осенью 1943 года. Узники, пытавшиеся бежать, проявившие неповиновение или совершившие кражу в лагере или за его пределами, подлежали казни. На допросе в октябре 1945 года Кернер утверждал, что пытался протестовать против приказов вермахта казнить советских военнопленных. Он ссылался на то, что у тайной полиции нет постоянного персонала для приведения приговоров в исполнение и, насколько он знал, никто из функционеров в Кристиансанне не хотел брать на себя эту задачу. Тем не менее Кернер не мог повлиять на приказы, и много раз сотрудникам тайной полиции приходилось самим исполнять смертные приговоры военнопленным. На допросе Кернер дал показания о шести–восьми случаях казней. Все приказы о казни направлялись в письменном виде, на каждый приказ давался ответ об исполнении. После исполнения приговора половина идентификационных меток и часть одежды погибших отправляли в вермахт. Однако из вермахта сообщали, что эти пленные вычеркнуты из списков, поэтому нет нужды посылать ни медальоны, ни одежду. Кернер утверждал, что он не участвовал ни в допросах, ни в казнях советских военнопленных. Он не отдавал приказов о казнях, а всего лишь передавал письменные приказы вышестоящего командования по назначению. Насколько он помнил, Вермахт никогда не предоставлял переводчика, когда дело касалось казней советских военнопленных 130 . Кернер явно пытался снять с себя всякую ответственность за казни советских военнопленных немецкой тайной полицией в Кристиансанне. В уголовном деле против Кернера указывалось, что его поведение нельзя было назвать иначе, как бесчеловечным. Кернер отдавал приказы о казнях без дальнейших инструкций, например повесить или выстрелить в затылок; он также не делал ничего для того, чтобы жертвы страдали как можно меньше. Мировой суд счел, что все это подкрепляет и придает дополнительный вес обвинению, так как, будучи начальником тайной полиции, Кернер мог сделать многое для смягчения физических и особенно психологических страданий жертв 131 .

130

SAK, F 9, «avh?r av Rudolf Kerner, Kriminalkommissar og SS Hauptsturmfurer». Akershus fengsel, Oslo 12.10.1945.

131

Norsk Retstidende 1945–1949. Agder lagmannsretts dom av 14.06.1947: 175.

Верховный суд, однако, не нашел доказательств по делам против Кернера, Гломба и Мейера, что казни совершались без суда, поэтому отменил по данному пункту решение мирового суда Агдера. «Русское дело» в Кристиансанне показало, как трудно установить имена советских жертв, поскольку немцы делали все возможное, чтобы скрыть свои преступления. Донесения норвежской полиции об убийствах советских военнопленных свидетельствовали о жестокости немцев и унижениях, которые претерпели советские жертвы. В ноябре 1945 года полицейский участок в Фарсунде подготовил рапорт о советских

жертвах, похороненных на церковном кладбище Марка. Освобожденные советские военнопленные рассказали, что из 128 жертв, похороненных на Марке, 27 точно погибли в результате различных наказаний. Выжившие были очевидцами, как семерых пленных расстреляли у них на глазах. В другом случае военнопленного расстреляли за то, что он съел несколько сырых картофелин. Еще одного военнопленного расстреляли за то, что он взял у одной старушки хлеб 132 .

132

RA, RAFA-2018/D/Da/L0023. «Rapport Farsund politikammer». Farsund 16.11.1945.

В Хордаланне провели раскопки в восьми предполагаемых местах захоронения убитых немцами иностранных граждан. Советские могилы в этом районе отмечались крестами, во многих случаях имена захороненных писали на крестах по-русски. Предположительно это сделали товарищи погибших. Всего было найдено 139 советских жертв, имена 97 из них удалось установить. Кроме надписей на крестах в остатках одежды были также найдены документы, в которых указывались сведения о погибших. Также пытались идентифицировать умерших по зубам, однако это оказалось безрезультатным, поскольку оказалось, что лишь немногие узники посещали зубного врача. Исследования показали, что 52 человека были расстреляны, 8 из них – в затылок. Двое жертв погибли на виселице, десять – в результате несчастных случаев, для 67 причину смерти установить так и не удалось. Все жертвы впоследствии были похоронены на ближайшем церковном кладбище в присутствии полиции и военных. Расследование в Хордаланне провела Команда С из союзного подразделения Группы по расследованию военных преступлений (подчинявшейся Союзному командованию войск в Норвегии). Все документы направили в советское посольство, за исключением дел военнопленных, найденных в Теннебек под Бергеном, – ими занималась норвежская полиция 133 .

133

RA, RAFA-2018/D/Da/L0023. «Rapport Hordaland politimesterembete». 14.02.1946.

От полицейского участка Фьордане поступил в 1946 году рапорт о трех могилах советских граждан на подведомственной территории. В Эрвике в Селье был захоронен 21 человек, имена неизвестны. В Фуре в Аскволл было похоронено двое советских военнопленных, имена также неизвестны. Третье захоронение находилось на церковном кладбище Флорё, там был похоронен один человек, умерший в местной больнице. О нем в церковной книге была сделана следующая запись: «Константин Дудниг, родился 14/12 1899 в Днепропетровске, военнопленный № 8808–346, Дорфпернью, Россия».

Полицмейстеру не удалось идентифицировать советских военнопленных, умерших в Селье, но он рекомендовал обратиться в Группу по расследованиям военных преступлений, Команду С в Бергене, которая, вероятно, располагала более подробной информацией 134 . Через год приходский священник в Аскволле сообщил, что в Фуре похоронены трое советских граждан, а не двое, как ранее доложила полиция. Под руководством союзных властей провели эксгумацию останков этих трех человек в августе 1945 года и поместили их в гробы. Затем их похоронили на церковном кладбище Аскволл. За могилами ухаживали местные жители, а 17 мая, в День конституции Норвегии, участники народного праздничного шествия, проходя мимо, возлагали цветы 135 .

134

RA, RAFA-2018/D/Da/L0023. «Ad oppgaver over sovjetrussiske borgere som under okkupasjonen er omkommet i Norge. Politimesteren i Fjordane». Flor? 01.02.1946.

135

RA, RAFA-2018/D/Da/L0024. «Vedk. krigsgraver i Askvoll prestegjeld». Askvoll 07.01.1947.

В общей сложности оказалось, что большинство советских жертв в этом районе оставались безымянными, а с помощью церковных книг удалось установить имя только одной из них. Могилы на церковных кладбищах в Селье, Аскволле и Флорё позднее перенесли на церковное кладбище Нюгорд в Лаксевоге под Бергеном в связи с переносом советских военных захоронений в Южной Норвегии после операции «Асфальт».

Все военнопленные в этом районе, пытавшиеся бежать, были расстреляны немцами. Татьяна Николаевна Дворцова рассказала в одном из интервью, как ее отец, Николай Григорьевич Дворцов, пережил плен в Лаксевоге под Бергеном. В лагере многие пленные пытались бежать, пока его не обнесли колючей проволокой. Многие из товарищей Дворцова были пойманы при попытке к бегству. Их жестоко убили на глазах других заключенных лагеря. Другого товарища убили, как только он подошел слишком близко к забору. Немецкий часовой расстрелял его прямо на глазах у Николая. Он рассказал дочери, что когда стал свидетелем убийства, то почувствовал, что оборвалась последняя нить, связывавшая его с прошлой жизнью 136 .

136

Архив Фальстад-центра. Интервью Марины Паникар с Татьяной Николаевной Дворцовой, дочерью Николая Григорьевича Дворцова. 2010.

В Осане под Бергеном после освобождения нашли 27 погибших советских военнопленных, захороненных в болоте рядом с лагерем неподалеку от кладбища Нюборг в Осане. Установить личности погибших не удалось, и 14 июля 1945 года все они были перезахоронены на церковном кладбище. Эксгумационные работы возглавила полиция, практическую часть осуществили норвежцы, осужденные за предательство. Приходский совет собрал средства на установку памятного камня, который планировали установить в течение лета 137 . Памятник установили местные жители, на нем была выбита надпись следующего содержания: «Прихожане церкви в Осане установили этот памятный камень в честь 27 русских солдат, погибших в немецком плену на норвежской земле в 1941–1945 годах в борьбе за общую свободу» 138 .

137

RA, RAFA-2018/D/Da/L0024. «Melding fra Hamre prestegjeld om gravlagde av framand nasjonalitet under krigen». Hamre sogneprestembete den 22.04.1947.

138

Syvertsen, Eugen: «Fortegnelse over sovjetiske krigskirkegarder og krigsgraver i Norge. Samt fortegnelse over navngitte sovjetiske statsborgere gravlagt i Norge under krigen 1941–1945». Kirke- og undervisningsdepartementet, Krigsgravtjenesten. Oslo, 1979.