Операция «Багратион». «Оба удара главные…». К 75-летию операции

Синицын Михаил

Д. воен. н. В. М. Барынькин, описывая процесс принятия решений в Ставке ВГК с середины 1943 г., в своей статье отмечал: «Наконец назначался день, когда командующие фронтами должны были прибыть в Ставку для докладов планов операций фронтов. Обычно И. В. Сталин заслушивал их в присутствии начальника Генштаба, своего заместителя и некоторых членов ГКО» [312] . То есть все указывает на то, что совещание в Ставке проходило именно 26 мая, когда присутствовали и члены ГКО.

312

Барынькин В. М. Особенности планирования и подготовки стратегических наступательных операций в 1943 г. [Электронный ресурс] // URL:(дата обращения: 05.10.2019).

Также

можно сделать вывод, учитывая отсутствие подписи Бойкова в оперсводке за 24 мая, составленной в ночь на 25-е число, что офицеры штаба 1-го Белорусского фронта были в Москве уже во второй половине дня 24 мая. В таком случае это стыкуется с тем, о чем упоминал Баграмян: «Нас пригласили в Генеральный штаб для ознакомления с замыслом и планом предстоящей наступательной операции, подготовленными для доклада Сталину. В кабинете А. И. Антонова уже был командующий 1-м Белорусским фронтом К. К. Рокоссовский. Эта встреча очень обрадовала нас обоих, вызвала большое оживление и взаимные расспросы о фронтовых делах» [313] . Это событие могло произойти как 24-го, так и 25 мая.

313

Баграмян И. Х. Указ. соч. С. 297.

26 мая вечером состоялось расширенное заседание Ставки. Приведем состав его участников:

«1. Молотов 21:00–02:30

2. Ворошилов 21:00–01:30

3. Берия 21:00–01:30

4. Маленков 21:00–01:30

5. Жуков 21:00–01:30

6. Василевский 21:00–01:30

7. Антонов 21:00–01:30

8. Штеменко 21:00–01:30

9. Рокоссовский 21:00–01:30

10. Булганин 21:00–01:30

11. Черняховский 21:00–01:30

12. Макаров 21:00–01:30

13. Баграмян 21:00–01:30

14. Леонов 21:00–01:30

15. Петров 21:00–01:30

16. Мехлис 21:00–01:30

17. Воронов 21:45–00:30

18. Яковлев ГАУ 21:45–00:30

19. Хрулев 23:10–23:20

20. Новиков 23:20–00:30

21. Федоренко 23:45–00:30

22. Воробьев 00:20–00:30

23. Хрулев 00:45–01:30

24. Воронов 00:50–01:30

25. Новиков 00:50–01:30

26. Яковлев 00:50–01:30

27. Воробьев 00:50–01:30

28. Драчев 00:50–01:30

29. Колесов 00:50–01:30

30. Агинский 00:55–01:30

31. Микоян 02:30–02:30

Последние вышли 02:30 27/V 44» [314] .

Характерно, что о присутствии Молотова и Маленкова упоминает лишь сам Рокоссовский. В своей первой статье в «Военно-историческом журнале», в которой он упомянул о споре со Сталиным, он писал: «Сталин дважды предлагал мне выйти в соседнюю комнату, чтобы обдумать предложение Ставки и в соответствии с ним доложить свое решение. Во время второго „продумывания“ в эту комнату вошли Молотов и Маленков. Они неодобрительно отнеслись к тому, что я спорю с самим Верховным главнокомандующим, и настаивали, чтобы я принял предложения Ставки. Я ответил, что убежден в своей правоте и, если Ставка прикажет наносить один удар, буду просить об освобождении меня от командования фронтом» [315] .

314

На приеме у Сталина… С. 434.

315

Рокоссовский К. К. Два главных удара С. 14.

Со словами Рокоссовского о его споре со Сталиным был крайне несогласен Г.К. Жуков, он в своих воспоминаниях отрицал факт спора: «Существующая в некоторых военных кругах версия о „двух главных ударах“ на белорусском направлении силами 1-го Белорусского фронта, на которых якобы настаивал К. К. Рокоссовский перед Верховным, лишена основания. Оба эти удара, проектируемые фронтом, были предварительно утверждены И. В. Сталиным еще 20 мая по проекту Генштаба, то есть до приезда командующего 1-м Белорусским фронтом в Ставку» [316] .

316

Жуков Г. К. Указ. соч. С. 221.

Однако, Г.К. Жуков не точен в отношении того, что 20 мая «оба удара уже были утверждены». Ранее уже отмечалось, что «Замысел…» Генштаба был сильно скорректирован. Более

того, в проекте нет двух ударов, а есть удар по сходящимся направлениям. Кроме того, вопрос использования механизированного корпуса, судя по карте от 24 мая, до 22 мая даже не обсуждался (Рокоссовский лишь в последний момент наносит на карту его действия), а в самом «Замысле…» нет ни слова про главный и вспомогательный удар. При этом, по «Замыслу…», 28-я армия находится в резерве Ставки, словно в соответствии с планом Рокоссовского от 12 мая, когда она должна была быть введена под Бобруйском после успеха 3-й армии, то есть фактически лишь на втором этапе операции. 28-я армия будет передана лишь 27 мая, сразу после совещания в Ставке. То есть говорить о том, что ранее армия не передавалась из-за того, что была, например, недоукомплектована, – нельзя.

Скорее всего, оппоненты Рокоссовского в Ставке действительно настаивали на том, чтобы все силы (и мехкорпус, и 28-ю армию) использовать на участке 3-й армии. При этом член военного совета фронта Телегин [317] утверждает, что именно Ставка ориентировала штаб 1-го БФ на нанесение одного главного и одного вспомогательного ударов, а начальник тыла 1-го БФ Антипенко упоминал, что Жуков до самого конца не верил в успех наступления в болотистой местности [318] . Также в «Замысле…» есть и удар 48-й армией вдоль восточного берега Березины, соответственно, есть все основания полагать, что в «Замысле…» отражен именно план Рокоссовского от 12 мая, расширена лишь полоса наступления 65-й армии на вспомогательном направлении.

317

Телегин К. В боях за освобождение Белоруссии С. 83–84.

318

Антипенко Н.А. Указ. соч. С. 25.

В подтверждение слов Рокоссовского и его версии о споре со Сталиным говорит и тот факт, что в записях, сделанных в служебных тетрадях заместителем командующего бронетанковыми войсками Красной армии Н. И. Бирюковым, значится:

«24 мая 1944 г.

Указания тов. Сталина, полученные тов. Я. Н. Федоренко

1. И. Д. Черняховскому передать корпуса А. С. Бурдейного и Обухова.

2. К. К. Рокоссовскому передать Бахаре[о]ва, Кривошеина» [319] .

319

Бирюков Н. И. Танки – фронту! Смоленск: Русич, 2005. С. 405.

То есть 24 мая Рокоссовскому уже передавались 1-й механизированный корпус Кривошеина и 9-й танковый корпус Бахарова, указанные в «Замысле…» от 20 мая. Передавались корпуса и 3-му Белорусскому фронту И. Д. Черняховского, который даже согласноисториографии, в Ставку ВГКеще не прибыл.

Лишь 29 мая будет отдано указание насчет 1-го гв. танкового корпуса Панова о его передаче Рокоссовскому. И лишь в ночь на 27 мая, в 3:30, сразу после вечернего совещания в Ставке 26-го числа, поступит указание о передаче 28-й армии [320] , в этот же день будет издан приказ НКО об усилении 16-й воздушной армии четырьмя авиационными корпусами и двумя авиадивизиями (всего пять истребительных авиадивизий, три – штурмовых и три – бомбардировочных) [321] . Еще позже, в начале июня, поступит указание о передаче в состав фронта 4-го гвардейского кавалерийского корпуса И. Плиева. То есть все части, которые дополнительно будут запрошены Рокоссовским в плане от 24 мая, будут выделяться лишь после совещания в Ставке ВГК 26 мая, а все части, указанные в «Замысле…» от 20 мая, к моменту совещания уже будут выделены.

320

ЦАМО РФ. Ф. 48а. Оп. 3410. Д. 11. Л. 344 // Цит. по: Освобождение Беларуси. С. 211.

321

Русский архив: Великая Отечественная: Т. 13 (2–3). Приказы народного комиссара обороны СССР. 1943–1945 гг. М.: Терра, 1997. С. 281–282.