Операция "Берег"
Шрифт:
…Очередная граната запрыгала по ступенькам. Евгений уже привычно зажал ладонями уши — пальцы липкие, все в вине и говне, но по ушам взрыв бьет очень больно. Вроде и оглох уже, но не окончательно. Нужно уходить, попытаться проскочить до подземного хода, тут точно добьют. Евгений нашарил ППС, и пытаясь расслышать — не катится ли следующая «колотушка»? — перебежал к двери в выгоревший зал…
… Обошли таки — тени лезли навстречу. Эх, слух подвел — вроде и слушал, не спускаются ли через пробитый потолок, да не расслышал. Евгений вскинул автомат…
… не то. Движения характерные — так
— В меня не стрелять! Свои! — поспешно закричал Евгений, и сам себя не особо услышал.
…— Охренел, Земляков?! Ты куда полез?! Мы на подходе были. Это что — лично начальник Отдела за тобой бегать должен, разыскивать?! — громыхал Коваленко. — Подожди, ты у меня получишь по полной программе и даже с доливом в дополнительные баки.
— Почти не слышу, товарищ подполковник, — кротко признался Евгений. — Крепко оглушило.
— Ты мне дурака не включай! Я тебе четко сказал!
У лестницы с шипением блеснуло — ушел наверх заряд «фауста», зал наполнился удушливым дымом выхлопа, но знающие саперы и оперативники заранее попрятались. Стрелять с такой позиции было опасно, хотя в «Линде» имелись истинные виртуозы.
Атаковала штурмовая группа одновременно и мгновенно, без лишних слов и команд — знали свой маневр бойцы. В соседнем зале успели обустроить подъем к пролому, сначала полетели дымовые шашки, потом взметнулись саперы — немногочисленные, зато профессиональные до изумления. Мгновенно сбили замешкавшихся немцев, захватили часть стены и остатки сгоревшей Рыцарской галереи…
Старший лейтенант Земляков в атаку не ходил, лежал рядом с пулеметчиком Сконкиным. Строчили прямо из дверей ресторана — ответный огонь был слаб, запаниковал замковый гарнизон — извне их тоже атаковали, ревели за стеной танковые двигатели, сквозь лязг доносились обрывки азартного мата пехоты…
— Вот вы, товарищ старший лейтенант, нас оставили, а заявился ваш подполковник, так чуть душу из нас не вытряс, — намекнул Сконкин, не отрываясь от прицела.
— Это да. Меня тоже чуть не удавил. А что я сделаю? Шел спокойно, присматривался. Осторожная, почти культурная разведывательная экскурсия. Потом раз — фрицы зажали, и обратно уже не получилось.
— Так оно и бывает. Мы тоже — щемимся по этой кирпичной кишке, щемимся… Обратно уже и не развернешься. Жуткое подземелье в этом замке, я вот на всю жизнь запомню, — пулеметчик выпустил несколько коротких очередей по окнам в углу двора — там еще кто-то сопротивлялся.
— Да, замки — это для специалистов, не каждому понравится, — согласился Евгений. — Экскурсовод мой, в смысле этот, Шульц, которого мы переодетым взяли — жив?
— Что ему сделается? Нашли в подвале, сразу начал показывать, где мины, куда вы ушли, и что он предупреждал. Очень доходчивый фриц. Его сейчас ваша докторша в подвале пытает.
— Господи, и Варлам здесь?
— Прибыла с подполковником. Орет «я иду, я право имею, у вас медиков нет». По-моему, она к вам, товарищ старший
— Не дай бог! Пусть лучше меня подполковник сразу придушит.
Стухли немцы — прекратился огонь, сразу и в окнах, и в пробоинах, и даже на едва держащейся, треснувшей сверху донизу замковой часовой башне появились белые флаги — не иначе, заранее заготовили. Вот же германская дисциплина — есть команда, стреляем, кончилась команда, сдаемся. Ордунг, мать его.
* * *
9 апреля 1943 года Кёнигсберг
20:54
— Кажется всё, осознали фрицы, что капут, — сказал капитан-пехотинец.
— Может, время тянут? — предположил Терсков.
— Куда уж дальше? Тут по связи проходило — их Ляш парламентеров выслал.
Да, как-то разом начало стихать. Наблюдатели закричали, что видят на стене белый флаг — немцы в двух местах выставили. Внутри замка еще дрались — но так, малыми очагами вспыхивало. Даже непонятно, с какой стороны наши внутрь просочились, с этой стороны — от площади — так особо и не пошло. Выбивали танкисты и пехота потихоньку немецкие огневые точки, но дело, казалось, затянется. Вредную 20-миллиметровую скорострелку так и не нащупали, хитрая зараза оживала лишь изредка. Может, и снаряды у нее заканчивались.
Из верхнего люка «ноль-второго» высунулся Иванов:
— «Особая» передает — «прекратить огонь, наблюдать, принимать пленных, соблюдать осторожность, возможны провокации».
— Вот, подтверждают ваши, — обрадованно сказал капитан. — Хорошая связь. А у нас опять провод какая-то гадюка перерезала. Связисты немца-сопляка поймали, глазами так и сверкает. Провокации, когда же без них.
Совсем стихло в округе, пехотинцы орали ободряющее и призывное немцам — оттуда отвечали на жутко ломаном русском. Фрицы, что посмелее, выбирались из развалин, задирали руки, пытаясь не ронять шинели и котелки — в плену очень пригодятся.
— Нужно бы сходить, посмотреть, где все ж скорострелка пряталась, — пробормотал Олег.
— Сходи, командир. Чего не сходить, раз любопытно, — усмехнулся Иванов. — И пушку, и вообще замок. Все же рыцарский, прямо как в кино. Только раздолбили его здорово, вряд ли теперь музей получится.
— Это его еще до нас попортили, авиация. А ты свое зубное вооружение скаль не скаль, пойдешь со мной, для связи и оценки орудийного укрытия. Потом остальной экипаж глянет. Это пока нас не сдернули.
С позицией скорострелки оказалось хитро — прямо настоящий капонир, с возможностью откатывания орудия за угол какого-то старинного цоколя. Оттого и не доставали — воронки рядом, довольно точно, а орудие не разбили.
Иванов пнул сапогом едва возвышающийся над землей ствол:
— И калибр ничтожный, а сколько возни.
— Кого-то мы все ж достали, — отметил Олег, глядя на лежащие на дне траншеи тела — убитых явно оттаскивали с основной огневой.
— Скромно, — дед похлопал по прикладу висящей на плече винтовки — один снайпер мог побольше положить, была бы позиция ловкая.