Операция «Дуб». Звездный час Отто Скорцени
Шрифт:
Согласно Монелли, дуче умел «наводить страх на окружающих, даже на самых смелых и уверенных в себе, причем самым удивительным образом. Люди приходили к нему в надежде поговорить с ним начистоту, в надежде, что он их выслушает, а все кончалось тем, что, столкнувшись с суровым выражением его лица, они могли, заикаясь, пролепетать лишь несколько слов. Обычно дуче принимал посетителей, сидя за письменным столом в своем огромном, полупустом кабинете в Палаццо Венеция. Любое мужество, даже имейся оно у того, кто входил под эти своды, мгновенно испарялось, пока он шел к столу в конце зала, ощущая на себе пристальный взгляд дуче».
Хотя Муссолини частенько расходился в мнениях с Гитлером по важным вопросам
«По мере того как итальянский диктатор все больше и больше нисходил до статуса гитлеровского вассала, – писал Пауль Шмидт, личный переводчик Гитлера, – он делался все более молчаливым. Когда я мысленно оглядываюсь на эту постепенную перемену в его поведении во время их многочисленных личных бесед, я склонен думать, что Муссолини одним из первых понял, куда ведет избранный им путь, и, безусловно, в отличие от Гитлера задолго предвидел ту катастрофу, которая маячила перед ними обоими».
Глава 4. Опасная игра
Хотя события в Италии и произвели на Гитлера глубокое впечатление, они ни в коем случае не вывели его из равновесия. Наоборот, его мозг уже лихорадочно работал, вырабатывая и формулируя новые решения.
Йозеф Геббельс. Запись в дневнике от 27 июля 1943 года
Хотя весь мир об этом не знал, переворот 25 июля подготовил подмостки для полного драматизма спектакля с участием Германии и Италии, хотя формально их союз оставался непоколебимым.
Когда вечером 25 июля известие о государственном перевороте в Италии достигло «Волчьего логова», Гитлер отреагировал на него бурно и яростно. Бадольо, новый глава правительства, тотчас попытался его успокоить, неоднократно подчеркнув, что Италия остается верна «оси», а Муссолини сложил с себя полномочия по собственному желанию. Впрочем, Гитлер отказался его слушать. Он был уверен, что Бадольо ждет удобного момента, чтобы перейти на сторону врага. В своем штабе в Восточной Пруссии Гитлер вовсю поносил итальянцев, обвиняя их в вероломстве, и даже поклялся в течение нескольких дней, а то и часов отомстить новоявленному римскому правительству.
Одним быстрым импровизированным ударом он намеревался арестовать узурпаторов и восстановить у кормила власти низвергнутого диктатора еще до того, как правительство Италии сможет консолидировать свою власть над страной и распахнуть ворота перед врагом. Не секрет, что союзники, которые к этому моменту уже закрепились на Сицилии, говоря образно, давно точили свои копья в Средиземноморском регионе, готовясь к высадке десанта на Апеннинах.
Хотя Гитлер, как друг и союзник Муссолини, воспринял переворот как личное оскорбление, под удар было поставлено не только его самолюбие, но нечто большее. Если случившееся в Риме произошло с ведома Рузвельта и Черчилля – а Гитлер в этом не сомневался, – то такой поворот событий представлял серьезную угрозу для Третьего рейха и требовал немедленных ответных действий. Согласно предполагаемому сценарию, который вселял в немцев ужас, вслед за свержением дуче с разрешения Бадольо должна была последовать высадка союзников на Апеннинском полуострове, по всей вероятности, в районе Генуи.
Англо-американский удар по северо-западной части Италии, примерно в 250 километрах к северу от Рима, скорее всего, расколет полуостров на две части, что позволит союзникам быстро и почти без потерь взять контроль над страной. Это, в свою очередь, решит судьбу нескольких тысяч немецких солдат, дислоцированных на Сицилии и в южной Италии. Они будут отрезаны от линий тылового снабжения,
Единственной силой, способной противостоять этой угрозе, была итальянская армия, однако, если Бадольо предпочтет сложить оружие перед врагом, ни единая душа не окажет англоамериканцам сопротивления. Что касается немецких частей, то в результате переворота они оказались в незавидном положении, не имея ни нужного количества живой силы, ни танков, чтобы успешно противостоять возможному натиску противника. 25 июля, в день свержения Муссолини, у немцев имелись в материковой части страны лишь три дивизии – 3-я танково-гренадерская в центральной части, в районе Рима, и две на юге. На Сицилии число немецких солдат достигало шестидесяти тысяч, однако в случае крупного морского десанта неприятелю не составит особого труда отрезать эти части от материка.
По этой причине Гитлер был склонен полагать, что переворот в Италии – это сигнал к началу гонки на выживание. По его словам, для того, чтобы разрушить планы Бадольо и союзников, Германии необходимо в срочном порядке организовать в Вечном городе контрпереворот, поскольку «союзники наверняка не станут терять понапрасну время и тотчас же нанесут удар». Задействовав силу, чтобы вернуть к власти фашизм, Гитлер надеялся тем самым предотвратить капитуляцию Италии и ее неизбежные последствия. Найти дуче и вновь поставить его у руля власти – таковы были первоочередные задачи того момента.
Гитлер торопился, и эта спешка, которую невозможно было не почувствовать, была заразительна. Ею было наполнено все «Волчье логово», что отнюдь не прибавляло оптимизма гитлеровским высшим командирам. Среди них преобладало мнение, что обстановка в Италии в ближайшее время изменится самым радикальным образом – причем не известно, в какую сторону.
«Несмотря на заверения короля и Бадольо, – отметил 26 июля в своем дневнике Эрвин Роммель, – мы можем ожидать, что Италия выйдет из войны или же британцы попробуют осуществить высадку в северной части страны, в районе Генуи и Ливорно». В тот же самый день Мартин Борман отправил письмо супруге, в котором выражал свои опасения: «Случись так, что англичане высадятся уже сегодня, вся Италия тотчас свалится им в руки, а итальянцы повиснут у них на шее». Геббельс пророчествовал, что если не предпринять решительных контрмер, например, немедленно не захватить Рим, то союзники нанесут удар уже в течение недели.
И тем не менее, словно бросая вызов логике событий, напряжение, которое последовало за внезапным исчезновением дуче, не было ничем нарушено в течение нескольких последующих дней. Июль подходил к концу, а обещанные Гитлером решительные действия так и не материализовались. Ни один немецкий танк не прогромыхал гусеницами по разморенным от зноя площадям Вечного города, никакие силуэты парашютистов не нарушили голубизны итальянских небес.
Но и противники Гитлера тоже оказались на редкость нерасторопны. В конце месяца наспех сформированное правительство Бадольо так и не сдало Италию союзникам, как того поначалу опасался Гитлер. Хотя боевые действия на Сицилии продолжали идти полным ходом, а итальянские солдаты сражались бок о бок с немецкими (вероятно, даже не догадываясь о макиавеллиевских играх, что велись наверху), англо-американский экспедиционный корпус, предназначенный для высадки в материковой Италии, по-прежнему отсиживался на побережье Северной Африки.