Операция «Фараон», или Тайна египетской статуэтки
Шрифт:
Значит, все же неудача! Значит, гробница уже была открыта, но расхитители избрали не прямой путь через дверь, а проникли через боковую стену, чтобы содеянное ими осталось незамеченным.
Готовый расплакаться, Картер в невыразимом гневе ударил ломом в стену. Вскоре неплотно сложенные камни поддались. Календер помог очистить проход, позволявший проползти под стеной.
Первым полз Картер, толкавший перед собой лампу. Вскоре он вернулся, но на вопросы ничего ответить не смог. Он казался оглушенным и лишь указывал на проход, говоря, что они сами должны взглянуть на это. Лорд Карнарвон первым последовал его совету, затем Эвелин, последними в проход полезли Календер и Картер.
Единственная
Пахло сухой пылью, и при каждом шаге поднималось такое ее количество, что вскоре стало трудно дышать. Сколько тысячелетий эта пыль и этот воздух не знали движения? Сколько тысячелетий не видели эти стены света? Сколько тысячелетий прошло с тех пор, как в последний раз человек ступал на эту священную землю?
Никто не отваживался вымолвить ни слова. Ни Картер, ни лорд Карнарвон, ни Календер, ни Эвелин, чье обычно столь решительное щебетание всегда поддерживало Картера. Они чувствовали себя проникшими в недозволенное. Глядя на сокровища, которыми верующий народ снабдил смертного фараона, провожая его в последний путь, Картер пытался привести свои мысли в порядок. Конечно, это была только первая камера на пути к гробнице. Где же находилась камера с саркофагом царя?
Карнарвон и Эвелин почтительно покинули гробницу. Хладнокровный лорд был взволнован, дочь жалась к отцу. Она дрожала, с одной стороны, из-за ночной ноябрьской прохлады, с другой — от возбуждения. После того как Календер и Картер также покинули гробницу, все четверо обнялись. Картер целовал Эвелин со страстью, не свойственной скромному археологу, и даже лорд Карнарвон не возражал.
Ранним утром, когда над Долиной зазвучали крики коршунов, стена вновь была замурована и завалена камнями и мусором. И четыре человека поклялись друг другу никогда в жизни никому ни слова не говорить о происшедшем за последние несколько часов.
Омар пренебрег предостережениями микассы. Несмотря на то что скальный монастырь Сиди Салим находился в удалении от населенных людьми пространств, о монахах ходили всякие слухи, и путь туда был связан со множеством опасностей Но Омар должен был выяснить, что же произошло с Хартфилдом.
По пути, сначала по железной дороге до Даманура, ему на память пришло письмо, обнаруженное на теле миссис Хартфилд и подписанное «К», что свидетельствовало о том, что она была знакома с «К». Быть может, за инициалом скрывался Вильям Карлайль? Но это значило, особенно принимая во внимание записку, оставленную им в отеле, что Карлайль имел виды не только на племянницу профессора, но и на Имхотепа. Быть может, его связь с Амалией Дунс была лишь предлогом, чтобы подобраться к Хартфилду? Омару трудно было представить себе, что может заинтересовать мужчину в носящей мужские брюки и курящей как паровоз суфражистке. Если говорить правду, он вообще не мог себе представить, как мужчина может полюбить женщину, не выглядящую, как Халима. Но об этом он старался не вспоминать. И еще об одном думал он, сидя в поезде, пересекавшем бесконечную дельту Нила в северном направлении: разве Амалия Дунс не говорила ему во время их встречи, что профессор является ей в черной рясе? Во имя Аллаха Всемилостивого, пути Господни неисповедимы.
В Дамануре Омар вышел, купил незаметную одежду рабочего и еду на три дня. На единственном автомобиле
Отель скорее походил на караван-сарай, постояльцы, в большинстве своем торговцы из Каира и Александрии, предавались развлечениям с греческими девушками, которые, бог знает по какой причине, во множестве предлагали свои услуги. Омару не составило труда влиться в компанию, он беседовал с окружающими, смеялся над непристойностями, пил дешевую местную водку, которая развязывала язык, как дождь растворяет необожженный кирпич из грязи Нила.
Таким образом Омар завязал беседу с владельцами «Эль-Шафти», двумя лысыми жизнерадостными мужчинами. Как только они узнали о цели путешествия Омара, их лица потемнели. Намерение незнакомца, казалось, обеспокоило их, на их лицах отразился страх, когда Омар упомянул монастырь Сиди Салим. К своему удивлению, он узнал, что коптские монахи Сиди Салима ненавидят всех людей, как огонь воду. Регулярно черные монахи пытаются истребить жителей одноименной деревушки Сиди Салим. Они использовали как современное оружие, так и древние заклятия и яды, чьи рецепты хранятся в катакомбах, глубоко под землей. Больше никто ничего не знал, потому что никто никогда не был в монастыре, а те, кто отваживался на это, платили за смелость жизнью.
Монастырь Сиди Салим буквально излучал ужас и зло, и Омару понадобилось немало усилий на то, чтобы найти человека, который бы отвез его на осле в эту проклятую землю. Наконец, старик, пивший чай в дальнем углу ресторана и куривший кальян со странным ароматом, вызвался за десять египетских фунтов отвезти незнакомца до того места, где дорога раздваивается: западный путь ведет в Рашид, восточный — в Сиди Салим. Старика звали Али, он не боялся ни смерти, ни дьявола и был хитер, скуп и продажен (о чем свидетельствовала заломленная им цена), но он также был и единственным, кто согласился выполнить то, что требовалось Омару.
Конечно, мужчины в отеле не скупились на предостережения, более же всего их интересовала причина, по которой молодой человек добровольно отправляется в такое путешествие. Английский профессор был последним предпринявшим подобную попытку из Фувы, что ниже по течению. Он исчез и больше не возвращался. Когда это случилось, как — никто не знал. Было это год или два назад.
Неожиданное указание на местонахождение Хартфилда так взволновало Омара, что он был готов отправиться тем же вечером. Но старик отказался, сказав, что сейчас ему нужно поспать, и протянул руку. Она была изуродована, то есть на ней были только указательный и большой пальцы. Как позже узнал Омар, причиной тому был обычай начала века отрубать ворам палец, грабителям — руку. Потирая пальцами друг о друга, Али настойчиво давал понять, что нуждается в задатке. Омар дал ему пять фунтов, старик склонился перед щедрым Саидом и обещал быть перед отелем на рассвете.
Всю ночь Омар провел, не раздеваясь, лежа на кровати, прислушиваясь к незнакомым звукам, издаваемым пустыней. Ни у одной из комнат не было ключа, иначе говоря, единственным ключом запирались все двери, что, казалось, не мешало постояльцам. Впрочем, даже за запертой дверью Омар не смог бы уснуть, настолько сильно он был взволнован мыслями о том, что его ожидает. Неподалеку отсюда могла лежать разгадка тайны, поисками которой занимаются секретные службы всего мира. Однако то, что во главе заговора стояли коптские монахи, приводило Омара в растерянность.