Операция «Фауст»
Шрифт:
– В ноябре. А где он служил раньше?
– Как где? В нашем восьмом Баварском округе, потом его услали в Россию и оттуда пришел «постэнгель». [45] Геройски погиб за великую Германию… Ну, ты знаешь такие штучки.
– Письма от товарищей Вальтера Ахим не получал?
– По-моему, нет.
– Может, не сказал?
– Ну, об этом бы знали все. Ахим не из молчунов.
– Как же так?! Мы писали Ахиму всем отделением! Вальтер погиб на наших глазах, когда мы попали под огонь «русских органов», [46] –
45
«Постэнгель» («почтовый ангел») – так в Германии именовались извещения о смерти.
46
«Русскими органами» немецкие солдаты прозвали советские тяжелые гаубицы 122-го калибра.
– Вы небось так душещипательно описали его смерть, что цензура не выдержала слез и выбросила письмо в корзину.
– Возможно. Но мы рассказали, как было.
– Если ты хочешь увидеть Ахима, приходи в семь. Я оставлю столик.
Хуго отрезал в продовольственных карточках ровно столько талончиков, сколько стоил обед. Взял деньги за выпивку. Сдачу положил перед Йошкой.
Тут Йошка решил попросить Хуго еще об одном одолжении:
– Нет ли у тебя на примете порядочного ювелира?
– Ха! Как же! Найдешь среди этих пройдох честных людей!
– И все же придется… В России раздобыл кое-что, хочу продать.
– Сейчас колечки и камешки упали в цене. Наши ребята тащат их со всех концов мира, – не то с осуждением, не то с завистью проговорил Хуго. – Запиши адрес одного кровососа. Его зовут Карл Зейштейн.
Йошка на пачке сигарет записал улицу и дом, где жил ювелир, и распрощался с кельнером.
Чтобы скоротать время до вечера, он поехал в городской парк, сел под тень распустившейся липы. Из аллейки выпорхнула похожая на птичку старушка с букетом подснежников и прощебетала фразу, которая примерно звучала так: «Ну а что же мы купим сегодня?» Йошка развел руками – до цветов ли бедному отпускнику?!
На самом же деле его тревожил Павел: не заподозрила ли полиция что-либо в документах? Если возникнет опасность, нужно немедленно скрыться. Где? Франтишку привлекать к этому делу опасно, да и просто-напросто она не сможет обеспечить жилье. Хуго не приютит, знакомство с ним пока шапочное. Видимо, придется сразу же уезжать в Мюнхен. Город большой, легче затеряться. На первых порах можно пристроиться к почтовой начальнице, выждать, сменить документы, но в любом случае вернуться в Розенхейм и попытаться отыскать пути к этому «фаусту».
Незаметно наступил вечер. В восьмом часу он вернулся в «Альтказе». Распахнув дверь, сразу же увидел узкогрудого молодого человека, о котором Березенко сообщил через мать подпольщикам Киева, те передали сведения Центру. Несмотря на духоту в погребке, Ахим Фехнер был в потертом твидовом пиджаке и вигоневой фуфайке. Судя по пустым кружкам на столике, он осиливал второй литр. Не спросив разрешения, Йошка уселся напротив него. Подковылял Хуго и принес еще одну кружку.
– Вы здорово походите
– Откуда вы знаете моего отца?
– Вы должны были получить от нас письмо, писали сразу после боя.
– Ничего не получал, кроме официального уведомления о смерти.
– Он погиб на моих глазах.
Ахим вцепился в рукав Йошки, закашлялся, выхватил платок, привычно прижал ко рту.
«Да у тебя, парень, туберкулез, и долго, видать, не протянешь», – подумал Йошка.
По желтому лицу Фехнера пошли красные пятна, на бледной, тонкой шее напряглись вены. С трудом подавив кашель, Ахим сказал:
– Не надо рассказывать. Отца все равно не воскресишь…
– И то верно. Мне вот повезло. Уволили подчистую, скоро придется искать работу.
– Теперь найти ее не проблема.
Йошка из заднего кармана брюк вытащил пачку купюр разного достоинства. Их он приготовил на непредвиденные расходы перед тем, как зайти в пивную.
– Вот что, парень. Возьми это. Купи масла, жиров… Ты должен поправиться.
Глаза Фехнера подозрительно заблестели.
– Фронтовое братство? Верните мне отца! – вдруг завопил он. – Не надо мне ваших денег!
Такого оборота Йошка не ожидал. Он сурово одернул Ахима:
– Уймись! Если бы ты не был таким задохликом, я бы сделал из тебя отбивную!
Фехнера вновь стал душить кашель. Он выкрикивал бессвязные слова, пытаясь построить какую-то фразу.
– Черт с тобой, ты недостоин своего отца, – сказал Йошка, поднимаясь.
Фехнер сделал попытку удержать его.
– Прочь руки!
Хуго вместе с тестем у стойки не без интереса следил за перепалкой. Йошка подошел к ним:
– Парень явно перепил.
– Не знаю, какая блоха укусила его сегодня…
Йошка подмигнул Хуго:
– Налей-ка нашего рейнвейна всем троим.
Выпили. Йошка не поскупился на чаевые. Кланяясь, тесть проговорил:
– Приходите, у нас самое лучшее пиво в городе.
– Только к вам и буду заходить…
Йошка доехал до пансиона, тихо приблизился к дому. Дважды прошел мимо, пока не увидел в освещенном окне флигеля Нину. У него отлегло от сердца. Значит, дело с пропиской прошло удачно, никакой засады нет, можно смело входить в калитку, на которой висела бронзовая пластинка с надписью «Пансион И. Штефи» под германским орлом со свастикой в когтях.
– …Я не стал связываться с неврастеником, – закончил свой рассказ Йошка.
– К тому же он был пьян, – согласился Павел.
– Уверен, Фехнер сам станет разыскивать меня.
5
Как это ни накладно было, но Йошке пришлось ездить в Мюнхен чуть ли не каждый день. Со стороны причина вполне объяснима: увлекшись девушкой с почты, отпускник не хотел терять попусту время. Он терпеливо ждал у окна, когда та закончит работу. Наблюдение за проходной БМВ ничего не давало. Человека, изображенного на фотографии у Владимирской горки, он не видел. Пришлось пойти на опасный шаг. С Элеонорой – так звали девушку – он уже сошелся настолько близко, что однажды, провожая ее домой, как бы между прочим спросил, не знает ли она господина Бера, служащего БМВ.