Операция «Форт»
Шрифт:
Остановилась. Вот она сорвалась с места и поплыла в танце. Быстрее, быстрее… Яков едва успевал следить за ней, поворачивая голову. Темп танца все нарастал. Тамара то исчезала в тени, куда не достигал свет фонарей, поставленных в каменных нишах, то снова вырывалась на свет и кружилась, кружилась в неистовом танце. Вот она на ходу стянула с себя жакет, бросила его Яше, пронесшись мимо, — подержи, мол, — и снова ринулась в танец, в музыку. Изящная, стройная, с тонкой талией.
Яков так был увлечен ее танцем, что не сразу заметил, что танцевала она не одна. Так же лихо плясал в кругу незнакомый
Зрители с восторгом глядели на фигуры танцующих, на их плывущие руки, били в ладоши и притопывали в такт каблуками.
Наконец, партизан, легко обняв Тамару, провел ее к скамье, и она, усталая, рухнула рядом с Яковом.
— Ух, хорошо! Правда, Толя?! — выдохнула она и засмеялась счастливо-счастливо. Потом, опомнившись, испуганно воскликнула: — Ой, на дежурство-то надо!
Вскочила и убежала. Прошло минут пять, и Тамара снова появилась в подземной столовой. Теперь она была совершенно другая — в ватных штанах, в куртке, перетянутой широким ремнем, в кирзовых сапогах и солдатской шапке. На лице ее не остыл еще задор танца, и она очень походила сейчас на мальчишку. Подошла к Якову и, не говоря ни слова, сунула ему в карман горсть конфет в розово-прозрачных бумажках. Яков даже не успел отказаться.
— Это тебе с ребятами… — сказала Тамара. — Так не забудешь про годовщину?
Она взяла автомат из пирамиды, перекинула его через плечо.
Из катакомб выходили вместе. Якову хотелось, чтобы это продолжалось как можно дольше. Тамара шла впереди, стройная даже в ватнике и шароварах. Тень ее сливалась с другими тенями, падавшими на стены катакомб, на пол, усеянный каменной крошкой, кусками ракушечника, на потолок, нависший, как угроза, над головами. Тени сливались, расплывчатые и неясные, и нельзя было понять, кому они принадлежат. Федорович тоже шел вместе со всеми, его тень тоже падала на стены штрека, сливаясь с другими.
В сигуранце на улице Бебеля Федорович больше не появлялся. В назначенное время он приходил на Дерибасовскую, дом девять, поднимался на третий этаж в конспиративную квартиру майора Курерару. Здесь его встречал капитан Аргир либо Харитон, они давали ему задания, с каждым разом все усложняя их, выспрашивали о людях, уточняли их адреса, приметы, требовали отчета в выполнении заданий.
Подписку работать на сигуранцу Федорович дал примерно через неделю после того, как его впервые вызывали на улицу Бебеля. От той ночи в памяти осталась тупая боль под ложечкой и ощущение, будто его вытащили из петли. Когда он снова начал дышать, его второе дыхание было уже дыханием предателя. Все старое осталось как бы по ту сторону удара, нанесенного ему локатинентом Жоржеску.
Впрочем, события, захватившие Антона Брониславовича, развивались для него последовательно и логично. Сейчас он даже не хотел раздумывать, как это случилось. Потеряв веру, да, собственно говоря, он и не имел ее никогда — нельзя приспособленчество называть верой, Федорович для себя решил: старое вернуться не может, надо подаваться к другой власти. Вон какую силищу двинул Гитлер! Он все перемелет, все перекроит по-своему. Только попади под его жернова. Антон Брониславович закладывал
Об этом он подумал впервые, прочитав в «Молве» новогоднее поздравление губернатора Алексяну маршалу Антонеску. Подумал с неосознанной завистью — вот как умеют жить люди!
Губернатор Транснистрии Аляксяну телеграфировал Антонеску:
«Маршалу восстановителю родины, защитнику веры предков и освободителю всей Транснистрии шлем сегодня пожелания счастья, успеха и победы в новом году».
Вот ведь как! А все потому, что Антонеску с Гитлером. Служить надо сильному!
Так поступил и Федорович. Удар в солнечное сплетение только ускорил события.
Нового агента на конспиративной квартире принимал Аргир. Он хотел знать — намерен ли Бадаев прийти в город. Нужно любыми путями выманить его из катакомб. Нет, пока не похоже, чтобы Бадаев проявил интерес к предложению Федоровича. Антон Брониславович рассказал о разговоре в катакомбах, он уже не за страх, а за совесть начинал служить подобравшим его хозяевам.
Воспользоваться ночным пропуском Бадаев отказался, вероятно, из осторожности. Насчет встречи с полицейским чином тоже — ни да, ни нет не сказал.
— Настаивать не мог, — сказал Федорович, глядя куда-то в сторону коршуньими своими глазами с черными зрачками, застывшими в бесцветных окружьях радужной оболочки. — Только вызвал бы подозрение. Теперь надо ждать, когда вылезет сам. Больше всего он интересуется дальницкими катакомбами. Требовал узнать про судьбу Гласова.
Аргир тоже считал, что не надо торопиться.
Он распорядился так: как только появится Бадаев, немедленно звонить по телефону. Работники сигуранцы прибудут на место минут через пятнадцать, не позже.
— Квартиру переменил? — спросил Аргир.
— Так точно, — по-военному ответил Бойко. — Как было приказано.
— Бадаев знает?
— Доложил. Велел чердаки проверить, на случай побега. Я ему схему приготовил с копией. Копию вам…
Предатель достал из бокового кармана два чертежа, набросанных карандашом, один протянул Аргиру, второй положил в карман.
Бойко — Федорович еще спросил — может ли он взять обратно планы катакомб, которые передал господину капитану. Бадаев уже спрашивал, дольше задерживать их нельзя.
— Придется отдать, — сказал Аргир. — Кстати, как вы прошли в катакомбы? Ведь все входы блокированы.
— Выходит, не все. Прошли балкой между Усатовом и Куяльником.
— Покажите. — Аргир вынул из стола пакет, который Федорович получил от Продышко, нашел нужный лист и развернул его перед Федоровичем.
Некоторое время Антон Брониславович внимательно изучал план, пытаясь сориентироваться, нашел нужное место и отчеркнул его ногтем. Аргир резко оттолкнул его руку.
— Что вы делаете! Никаких пометок! — Плоскостью ногтя он принялся затирать царапину, оставленную на бумаге. — Вы же должны этот экземпляр отдать Бадаеву. Покажите на копии.