Операция «Гадюка» (сборник)
Шрифт:
— Нам нужна его победа?
Схватка на земле прекратилась.
Медленно-медленно алая кровь — своя ли, чужая — стекает по золотой кольчуге. Поднимался победитель — ублюдок.
Шундарай лежал неподвижно.
Золотой рыцарь тяжело вскинул руки — какая буря восторга поднялась в его войске!
И тут я краем глаза уловил движение вблизи.
Я ничего не успел сделать.
Никто ничего не успел сделать.
Выхватив меч, Коршун бежал через поле к победителю. Он споткнулся, чуть не упал — он был
Но он был берсеркером — свихнувшимся на жажде боя викингом, которому не страшна смерть, поэтому он дерется без доспехов. И прежде чем уйти в поля вечной охоты, он унесет с собой души нескольких врагов.
Рыцарь ублюдков сообразил, может быть, предупрежденный отчаянными криками из своего лагеря, что к нему приближается непредвиденная опасность. Он потянулся, нагнулся за копьем, что лежало на земле, — черт знает что заставило его это сделать, — может, и в самом деле думал, что успеет.
Но не успел.
Более того, он подставил Коршуну незащищенный участок шеи, и Коршун — опытный боец — вонзил ему в шею меч.
К нему же — золотой рыцарь еще не успел коснуться земли — толпой, толкаясь, сшибая друг друга, кинулись ублюдки в золотых масках — то ли они спешили спасти своего рыцаря, то ли желали отомстить за него.
И над полем, через динамик или мегафон, прокатился командирский крик — видно, наш комполка быстрее соображал, чем его противник:
— Лучники, стрелы готовь!
Послушно — когда это успели в нас внедрить? — мы все, у кого были луки, потянулись к колчанам. Другая рука уже вытаскивала из футляра лук.
Кажется, что никто, кроме нас, не услышал приказа.
— По противнику, за кровь наших детей и матерей, прицельный огонь!
Толпа ублюдков — именно толпа — уже поглотила несчастного Коршуна и смешалась, лишенная стимула бежать дальше.
Стрелы вонзались в ублюдков, вряд ли многие из них погибли — большинство ублюдков облачены в кольчуги, маски и шлемы. И все же несколько человек упало, это внесло еще больший беспорядок в ряды противника.
— Вперед! — кричал наш командир полка.
И я увидел, что он выбежал вперед, на открытое пространство, отделявшее нас от ублюдков, и поднял меч.
Мы кинулись за ним. Нас трудно было остановить, потому что мы не только спасали город, мы спасали нашего отважного товарища, мы неслись мстить!
И я несся со всеми, понимая, что веду себя неразумно, но я не мог остановиться, не потому, что верил в город, — я хотел помочь Коршуну, я не мог бросить своих солдат — я же командир взвода! Что же мне, отсиживаться в траншее? Ведь разведчик — уж кому-кому, а ему не было нужды лезть в схватку — размахивал своим мечом рядом со мной.
Я тоже махал саблей. Я должен был победить. Главное — пробиться сквозь их толпу, чтобы отыскать Коршуна.
Я не могу точно сказать,
Коршун и Шундарай остались лежать посреди поля, а солдаты убежали дальше, преследуя ублюдков.
Я склонился над Коршуном. Он был избит, окровавлен, одежда на нем разорвана — но он дышал. Ублюдки так спешили убить его, что помешали друг другу.
Я хотел было оттащить его назад, но возникший рядом Шейн — как он умеет это делать! — крикнул:
— Его подберут! Сзади идут санитары. Важнее захватить наши старые окопы. Понимаешь?
Я не понимал, зачем нам нужны старые окопы. Может быть, из принципа?
Мы трусили с полковником следом за солдатами, которые уже ворвались в траншеи и продолжали гнать врагов. Тут еще — я не сразу сообразил, как это случилось, — прилетел их воздушный шар и кинул несколько бомб на своих, почему-то решив, что мы уже заняли свои старые позиции. Как я понял тогда — он бросал глиняные горшки, наполненные порохом. Они шумно взрывались и поражали всех вокруг кусками своей оболочки.
— Не беги, — попросил разведчик. — Я в этом воздухе задыхаюсь. Здесь быстро изнашиваешься.
Мы спустились с ним в длинную неглубокую яму.
Яма была знакома. Койками — конечно же, двумя рядами коек, ноги к ногам. Это был лазарет. Койки были пусты. На какое-то мгновение я снова подумал о том, что фильм был инсценировкой. Но когда я подошел поближе, то увидел, что койки залиты кровью.
Как бы угадав мои мысли, Шейн сказал:
— Они их вон там закопали, присыпали хлоркой и закопали, чтобы заразы не было.
Он показал на невысокий пологий холм в конце ямы. И если у меня и могли еще оставаться сомнения, они исчезли, потому что, не очень стараясь скрыть следы, они засыпали трупы кое-как, и из перекопанной земли высовывались скрюченные пальцы, словно мертвецы просились наружу.
Шейн прошел дальше.
Мне было страшно оставаться в лазарете, и я поспешил за ним.
Он прошел в небольшой зал — в операционную.
Мы остановились возле операционного стола, на его пластиковой поверхности были видны плохо затертые пятна крови. Это от операций, подумал я.
— Вы много говорите, — сказал я. — Но я все равно не понимаю.
— Странно. Мне казалось, что я предельно ясен.
— Вы говорили о сроках жизни здесь — вас это касается?
— Я удивлен, что до сих пор жив. Я пережил всех. Даже Шундарая.
— Кто вас может убить?
— Те, кто руководит нами. Кукловоды.
— Вот теперь мы подошли к самому главному. Как устроен этот мир? Кто им правит? Почему мы воюем? Кто хочет вас убить?
— Вы можете задавать вопросы бесконечно. Но лучше один раз увидеть, чем сто раз обсудить.