Операция «Гроза плюс». Самый трудный день
Шрифт:
Против 2-го стрелкового корпуса, расположенного на правом фланге нашей 10-й армии, будет наступать 42-й армейский корпус 9-й армии противника, растянутый в полосе почти сто километров и наносящий основной удар по линии Граево – Осовец. На этом участке у нас обороняется группировка из 2-й и 8-й стрелковых дивизий, одной мотострелковой и одной ракетно-артиллерийской бригады Экспедиционного корпуса. Поставленная перед ними задача заключается в безусловном удержании за собой линии государственной границы и нанесении огневого поражения находящейся на расстоянии двадцати километров узловой станции Элк, через которую снабжается вся 3-я танковая группа. В случае успеха воевать Готу вскоре будет просто нечем.
– Да, Александр Михайлович, – согласился генерал-майор Семенов, – тут вы абсолютно правы. Эта станция
– Хорошо сказано, Иван Иосифович, – улыбнулся Василевский. – Впрочем, важность данной станции была очевидна изначально. Но давайте двинемся дальше.
50-я стрелковая дивизия занимает позиции на вершине Белостокского выступа и растянута на семьдесят километров. Но больше тут и не надо, ибо противник также считает это направление третьестепенным и имеет здесь аналогичные силы. А вот от Замброва и южнее, в полосе примерно сорок пять километров, на нас навалятся сразу 7-й и 9-й армейские корпуса 4-й армии противника в составе шести пехотных дивизий. Поэтому там сосредоточены наш 5-й стрелковый корпус, две механизированных дивизии армейского подчинения – 29-я и 208-я, а также бригады Экспедиционного корпуса: одна мотострелковая, одна ракетно-артиллерийская и одна ракетно-артиллерийская большой мощности, – которые обеспечат поддержку артиллерийским огнем нашим обороняющимся войскам. Задача – упорная оборона по линии госграницы, с возможным постепенным отходом вглубь советской территории.
В полосе нашей 4-й армии 43-й армейский корпус противника из состава 9-й армии будет наступать против нашего 61-го стрелкового корпуса в полосе шириной примерно сорок километров и при примерно равных силах. Сами понимаете, лезть на высокий восточный берег Буга против соединений, успевших занять подготовленные для них окопы и развернуть артиллерию – занятие в таких начальных условиях бесперспективное.
Южнее, на Брестском направлении, будет действовать 2-я танковая группа генерала Гудериана, имеющая в первом эшелоне два моторизованных и один армейский корпус. Но и у нас тут сосредоточены очень серьезные силы, 28-й стрелковый корпус в районе Бреста, 47-й стрелковый корпус в районе Кобрина, 205-я механизированная дивизия в районе Жабинки, самоходная противотанковая бригада РГК в резерве, а также части экспедиционного корпуса: две мотострелковых, четыре механизированных, четыре ракетно-артиллерийских и одна ракетно-артиллерийская бригады большой мощности.
– Серьезные силы, – удовлетворенно произнес генерал-майор Семенов и спросил: – Александр Михайлович, а почему позиции 75-й дивизии так растянуты?
– А это, – вступил в разговор Шаманов, – наш сюрприз для противника. Если Гудериана вообще нигде не пустить через границу, то он станет искать слабое место и ударит своими танками хотя бы в полосе 61-го корпуса. А это для нас лишняя морока. А так 75-я дивизия немного пообороняется на рубеже Буга, а потом одним полком отойдет на южную окраину Бреста и двумя – к Малорите. После этого Гудериан обязательно влезет в этот прорыв и окажется перед позициями нашего 47-го корпуса у Кобрина, имея с юга и востока болота, с севера реку Мухавец с проходящей по ней нашей линией обороны. В тылу у него останется всего одна простреливаемая артиллерией дорога, причем горловина этой дороги будет проходить через поселок Мухавец, всего в четырех-пяти километрах от наших позиций, и будет уязвима даже для батальонных минометов. Танки, может, и проскочат, пехота просочится лесом, а вот транспортные машины со снабжением – уже нет.
– А ночью? – спросил генерал-майор Семенов.
– И ночью тоже, – ответил Шаманов. – В наше время война идет круглосуточно с применением специальных средств. Таким образом, потрепыхаются немцы дня три-четыре в этом мешке, сожгут все свое горючее, а потом их можно будет брать голыми руками. И чем больше войск они туда загонят, тем весомей будет наша победа.
Воевать мы собираемся с применением всех достижений нашей военной техники: надежной, не прослушиваемой противником связью, радиоэлектронными средствами борьбы и воздушной разведкой, способной вскрыть расположение противника за двести пятьдесят – триста километров от фронта.
И вообще, в курс дела вы уже вошли, так что принимайтесь за работу, и приготовьтесь
Сигнал «Гроза», поступивший из Москвы в четвертом часу вечера, поверг генерала армии Жукова в шок. Еще сегодня утром, несмотря на все доклады разведки, которой ему было приказано верить, он еще надеялся, что начало войны удастся оттянуть до лета следующего года. Но нет, не удалось. Приказав передавать сигнал «Гроза» в штабы армий и отправив в Москву подтверждение о том, что сигнал принят и передан в войска, Жуков вызвал к себе начальника штаба округа, а с нынешнего момента – фронта, генерал-лейтенанта Пуркаева, начальника оперативного отдела полковника Баграмяна и командующего ВВС генерал-лейтенанта Кравченко.
Поступить иначе Жуков не мог. Приказы в армии положено выполнять, а не обсуждать, чего он и сам требовал от подчиненных. К тому же Москва, посылая в округа этот сигнал за подписью начальника Генерального штаба Шапошникова и наркома обороны Сталина, знала, что делала. Сигнал «Гроза» отменял все предыдущие директивы и указания, в том числе и пресловутый приказ «не поддаваться на провокации».
С другой стороны – Жуков поморщился, словно от зубной боли, – история, в результате которой Сталин сменил маршала Тимошенко на посту наркома обороны, явно отдавала какой-то мистикой. В ночь с четырнадцатого на пятнадцатое сентября прошлого года в Московском военном округе была внезапно объявлена проверка боеготовности. При этом в части и соединения округа наблюдать за ходом этой проверки выехали члены Политбюро ВКП(б). Сталин лично посетил дислоцированную в Калинине 73-ю стрелковую дивизию. Результатом объявленной ночью боевой тревоги стал полный хаос и смятение, тем более что половины командиров вообще не оказалось на месте.
Как рассказывали позже очевидцы, вывести части в запасные районы удалось не ранее полудня, вместо нескольких часов, положенных по нормативу. При этом колонны стрелковых полков на марше растянулись, по причине того, что у многих бойцов и даже командиров оказались сбитыми ноги, а некоторые части вообще заблудились.
На полигонах дело тоже пошло не самым лучшим образом: с грехом пополам окопавшись, бойцы отчаянно мазали из винтовок, а прибывшая с большим опозданием артиллерия не смогла накрыть указанные посредниками цели. Авиация округа тоже находилась не в лучшем состоянии – часть самолетов не смогла взлететь, а результаты штурманского ориентирования, бомбометания и стрельбы по конусу были просто удручающими. К тому же при посадках произошло несколько аварий, а две из них закончились гибелью пилотов.
Результат этой проверки оказался разгромным. На последовавшем через неделю совещании высшего комсостава РККА, совмещенном с заседанием Политбюро, на котором присутствовал и Жуков, Сталин сказал:
– Если бы Московский округ был приграничным, и если бы это были не учения, а война, то его войска, несомненно, оказались бы полностью уничтожены противником в ходе внезапного нападения. Вы думаете, что враг даст вам время, чтобы действовать не спеша и по старинке? Ничего подобного, товарищи! Нынешние войны начинаются внезапно, и если вы будете действовать так, как действовали войска Московского округа на прошедшей проверке, то, несомненно, будете полностью разгромлены. Нам недостаточно иметь армию, сильную только на бумаге. Нам требуется содержать ее в состоянии высочайшей боеготовности. Если вы этого не понимаете, то грош вам цена как высшим командирам!
Когда маршал Тимошенко начал было оправдываться «объективными обстоятельствами» и тем, что он менее полугода находится в должности наркома обороны, Сталин пошептался о чем-то с сидящим по левую руку от него маршалом Шапошниковым и произнес:
– Не товарищ Сталин, а вы, товарищ Тимошенко, сразу после вступления в должность должны были организовать подобную проверку, чтобы выявить все слабые места и недостатки нашей армии, для того чтобы их устранить. Но вы этого не сделали, а сделал это товарищ Сталин. Было бы гораздо хуже, если бы такую внезапную проверку нам устроили японцы или немцы. Есть мнение, что вы это не понимаете. А это значит, что вы не готовы исполнять обязанности наркома обороны и вам напрасно доверили такой высокий пост.