Операция «Химера»

Дремич Лан

В подтверждение его словам внизу брякнуло, закряхтело, и по лестнице пошло гулять эхо мелких дробных шажков.

— Мне бы в районный центр съездить, а номер автобуса не знаю, — пожаловался Рой, усиленно семафоря Николаю обоими глазами по очереди в попытке изобразить заговорщицкое подмигивание.

— А! И вы здесь! — заорала с площадки предыдущего этажа Марь Филипповна, напрочь заглушив реакцию завхоза. — Здравствуй, Коля, а я вот пирожки инспектору несу, горяченькие! — снизу появилась сначала голова в кудряшках, затем плечи и спина, с обоих боков которой торчали устрашающе внушительные

края блюда, накрытого, как здесь водится, полосато–махровым полотенцем.

ГЛАВА 22. О правильной вербовке заинтересованных лиц

Марь Филипповна так спешила, что концы с бахромой развевались наподобие шарфа у какого–нибудь поэта, поймавшего не только вдохновение, но и ветер.

— Номер автобуса только подскажи, — стараясь, чтобы Николай смог по губам прочесть вопрос, повторил Рой.

— Ты, Коля, иди, иди! — не сдалась Марь Филипповна, снова перекрывая возможный ответ. — Иди–иди, куда шел! Мы с Роем Петровичем сами тебя потом найдем, если понадобишься, — втиснувшись между мужчинами, пообещала она. — Я смотрю, ты очень торопился, видно, вон, пуговицы сикось–накось застегнул, перед людями стыдно.

Рой с Николаем послушно посмотрели на неправильно застегнутые пуговицы, затем друг на друга, и, не сговариваясь, хмыкнули.

Николай, которому сегодня испортить настроение явно не мог никто, включая глазастую Марь Филипповну, пожал плечами и принялся перезастегиваться. А вот Рой из последних сил старался держать оборону — еще немного, и удивительная боевая женщина все–таки запихнет его назад в ведомственную тридцать третью, и еще дверь захлопнет. А Николая под каким–нибудь предлогом участковому Мормышкину сдаст. На пятнадцать суток, с нее станется. Ищи потом, с набитым пирожками животом, кого–нибудь, кто не успел убраться на свежий воздух и не прошел обработки Марь Филипповной, чтобы узнать, как вообще отсюда выбраться.

— А сегодня у нас ведь суббота? — не отрываясь от своего занятия, буркнул маскировщик-Николай. — Кажись, автобус только после обеда пойдет.

— Ну! А что я говорила?! — возликовала Марь Филипповна, тряхнув блюдом с пирожками. Полотенце махнуло обоими крылами и уныло опало. — Ладно, долго мне тут еще стоять? Пойдемте, Рой Петрович, завтракать пора. В понедельник и съездите, — отрезала она, не торопясь протискиваться мимо Роя, а настойчиво разделяя собой их с Николаем.

Роста ей не хватало, но отчетливо ощущалось, что еще немного — и начнет подпрыгивать для надежности.

— Но одна идейка у меня есть, — ухмыльнулся Николай. Словно и не сидел с самого утра, придумывая, как заманить инспектора быстрее в центр.

Проигнорировав преграду, Рой закивал, пристально глядя на соучастника поверх головы Марь Филипповны.

— Пирожки! — едва не плача, взвыла та. — Горяченькие, с капусткой, с яичком, с лучком! А свекольничек на обед?! Домашний, холодненький! Ну куда вам тащиться–то сейчас, по жаре такой? Попутку, что ли, ловить? Так не будет ее, попутки этой, отдыхают все! Загорают и купаются по деревенькам у родственников и знакомых.

— Ведьма! — ахнул из кармана Ерик.

С

Николаем творилось что–то невероятное — его на глазах растаскивало сразу по двум противоположным краям: с одной стороны, ему действительно очень хотелось в районный центр, и чтобы непременно как можно скорее, вот прямо сейчас. А с другой, стараниями Марь Филипповны, у которой от истошного нежелания выпускать того же самого инспектора из–под пригляда, естественный магический фон возрос чуть ли не до предельного, открылся зверский аппетит на пирожки и чертов неведомый свекольничек. Насколько Рой понимал, резко оголодавший завхоз даже мыслить связно не мог. Чуть ли не до оглушительного бурчания в животе и срочной тяги бежать назад, чтобы что–нибудь сожрать.

Ещё через миг желудок начал угрожающе перевешивать.

— До ведьмы ей очень далеко, — возразил Рой напарнику. — Это всего лишь умелая бытовая манипуляция. Давай, выводи его из транса.

Ерик задышал, как против сильного ветра:

— Нашел, — прокряхтел он. — Сейчас…

— У меня же ключи от грузовика Лешкиного есть, — безэмоционально продолжил начатую мысль Николай. — Леха на выходные вместе с семьей в деревню к родне перебирается, а ключи мне оставляет, — с каждым словом он все больше воодушевлялся. — На случай непредвиденных обстоятельств, — почти живо пояснил он. — Бензина, правда, маловато, но у меня канистра заныкана, до райцентра точно хватит. Может, даже заправляться не придется.

— Здорово, — выдохнул Рой. И вслух, и Ерику — одновременно. — Ну ты крут! — искренне восхитился он работой напарника.

Все верно — истинному чувству никакой желудок не помеха. Так даже сложнонаведенные чары снять можно, если случайно за настоящую любовь зацепиться.

И тут же всплыл новый повод для беспокойства — Марь Филипповна подозрительно поникла и побрела на кухню — хорошо, если место в холодильнике расчищать, а не какой–нибудь новый подвох планировать.

— Ты не прав, — с неожиданным укором откликнулся Ерик. — Марь Филипповна, конечно, странная, но совсем не вредная.

В переданной мысли привычный уже образ странной и не вредной Марь Филипповны украсился таким количеством радуг, что всего остального, включая бигуди и взрывы петард, стало почти не видно.

— Пирожки, — горько откликнулась та из кухни, подтверждая высказывание напарника. — Раз здесь не кушаете, так хоть с собой возьмите. Подождите, сейчас заверну, чтобы не остыли раньше времени.

Угрызениями совести Рой терзался очень редко, но тут почувствовал прямо–таки нешуточный укол.

— Работа такая, — успокоил его Ерик. — Ты просто обязан всех подозревать. Но не волнуйся, у тебя всегда есть я.

Рой послал ему мощные лучи любви и приязни.

В ответ пришла бесхитростная радость по поводу близящегося пиршества с пирожками от Марь Филипповны. Ну да, они ему еще вчера очень понравились.

— Ладно, — ожил молчавший до сих пор завхоз. — Сейчас за ключами схожу и подгоню грузовик к подъезду.

— А я тогда быстренько дипломат прихвачу, и на лавочке внизу подожду, — сообщил Рой, не желая задерживаться в оккупированной Марь Филипповной ведомственной тридцать третьей.

— И пирожки! — подсказала из кухни Марь Филипповна.