Операция «КЛОНдайк»
Шрифт:
Вдруг справа, на фоне черного леса, обступившего дорогу, появился прыгающий луч света, который начал приближаться к ним.
– Ага, вот и он! – обрадованно воскликнул Филипп, наблюдая, как к дороге приближается «снегоход» его дядьки, позади которого подпрыгивали сани-волокуши.
Филипп открыл дверцу машины и несколько раз поморгал фарами, указывая родственнику, где его ждут.
Лихо притормозив рядом с ними, «снегоход» обдал Федора снежной пылью и остановился.
Филипп поспешил к нему.
– Здравствуйте, дядьку Григорию! – сказал
– Здорово, Филипп! Ну, чего стряслось? – спросил тот.
– Уходить буду, дядьку, времени нет рассказывать. Надо вот этих людей укрыть у вас, пока я прочищаю пути. Как у меня все будет готово, я вам радирую, нужно их будет в Абакан доставить.
– Добро! – коротко ответил старик, бросив исподлобья взгляд на Федора и сидящих в машине Леонида с Есенией. – Тогда пусть грузятся, дорога неблизкая.
Он слез со «снегохода» и, подойдя к саням, прицепленным сзади, сказал, обращаясь к Федору:
– Я тут вам тулупчики захватил, чтоб не померзли в пути…
– Спасибо, – ответил Федор, скупо улыбнувшись. – Не померзнем, – и, повернувшись, он махнул рукой Леониду и Есении.
Есения, выйдя из машины, зябко поежилась, почувствовав, как морозный воздух бросился ей в лицо, и скептически посмотрела на сани, в которые им предлагали садиться.
– А мы здесь разве втроем поместимся? – спросила она шепотом, поворачиваясь к Леониду, выходящему из машины следом за ней.
Тот, окинув взглядом сани, тоже озадачился и предположил:
– Ну, если сесть, как в танце «Летка-енка», то – наверное…
Федор подал Есении тулуп, который оказался ей до пят, и сказал:
– Лёньша, ты садись позади Есении, а я спереди буду ее прикрывать.
– Ну, что я тебе говорил? – рассмеялся Леонид. – Настоящая «Летка-енка» получается…
– Раньше бы ты сравнил это со слоеным пирожком или еще с чем-нибудь съестным, – улыбнулась Есения.
– Все течет, все изменяется, и я тоже не стою на месте, – улыбнулся Леонид, надевая и ему предложенный тулуп, после чего, усевшись в сани, похлопал ладонью перед собой, приглашая садиться Есению.
Она, путаясь в длинных полах тулупа и переваливаясь, как медвежонок, забралась на сани и села, прислонившись спиной к груди Леонида.
Федор, вытащив из багажника машины два рюкзака с припасами, которые они пополнили по пути в местных магазинчиках, присоединился к ним. Сев поудобнее и взявшись за передок саней, он повернулся к стоявшим поодаль Филиппу и Григорию Тарасовичу:
– Мы готовы!
– Да, да, сейчас! – отозвался Филипп и стал что-то тихо говорить старику.
Тот слушал, понурившись, а потом вдруг неожиданно крепко обнял племянника, троекратно расцеловал его и, оттолкнув от себя, направился к «снегоходу».
– Я радирую вам! – крикнул ему вслед Филипп, отступая к своей машине. – Счастливо добраться, не волнуйтесь – все будет хорошо!
Последняя фраза, видимо, была уже адресована троице беглецов, поэтому Леонид благодарно помахал ему рукой и едва успел вцепиться в борта саней,
– Ой, мама! – охнула Есения, обхватывая Федора за мощную талию. – Мы же выпадем!
Леонид, сидящий позади нее, придвинулся к ней ближе и, перекрикивая порыв ветра, бьющий на скорости прямо в лицо, успокоил Есению:
– Не волнуйся, я тебя удержу!
Как ориентировался Григорий Тарасович в темноте, прорываемой тонким лучом фары, – одному Богу известно! Леонид ежесекундно ожидал, что они «на полном скаку» врежутся в какое-нибудь дерево, покалечатся, и тогда их ждет долгая и мучительная смерть посреди тайги. Он вспомнил свое состояние, когда летел на импровизированных санях с сопки вниз к Озерному, и у него внутри все знакомо похолодело. Однако чем дальше они ехали, тем больше Леонид успокаивался, чувствуя, как старик уверенно управляет «снегоходом», благополучно проскакивая между деревьями.
Вскоре, съехав с крутого холма, они оказались на заснеженной целине. Темнота здесь была не такая густая. Слабые и далекие зимние звезды освещали мутно-белое пространство, окруженное по обеим сторонам черной стеной леса. Леонид вскоре сообразил, что они, скорее всего, едут по обледеневшему руслу какой-то таежной реки.
«Только бы никакой расщелины не попалось!» – подумал он, вспомнив рассказы, читанные в детстве о коварстве льда, то вздыбливающегося торосами, то таящего скрытые под снегом разломы, куда проваливались собачьи и оленьи упряжки… Что уж тут говорить о тяжелом «снегоходе» с водителем и четырьмя людьми в санях!..
Чтобы отвлечься от этих мрачных опасений, он подался вперед и спросил Есению:
– Тебе удобно?
– Пока да, спасибо, – слегка повернувшись к нему, ответила она.
– А не холодно? Ветер не докучает?
– Даже жарко! – успокоила она его. – Тулуп очень теплый, а ветер твой Федор загораживает.
Леонид удовлетворенно прислонился щекой к ее макушке, скрытой под маленькой меховой шапочкой, и закрыл глаза.
Сани иногда подбрасывало, но, в основном, они катились за «снегоходом» довольно ровно. И если бы не ветер, бьющий в лицо, который постепенно выстуживал удерживаемое тулупами тепло, то их поездку можно было бы назвать приятной, особенно для Леонида, державшего в своих руках женщину, которую он не чаял увидеть живой.
Часа через два Григорий Тарасович повернул к пологому берегу. Разогнавшись, он с налету въехал на него и уверенно направил «снегоход» между деревьев.
Леонид почувствовал, что у него, несмотря на меховые рукавицы, замерзла рука, которой он вцепился в борт саней, стараясь удержать и себя, и уставшую Есению, привалившуюся к его груди.
«Господи! Ну когда же мы, наконец, доберемся?!» – подумал он, пытаясь осторожными движениями разогнать кровь по одеревеневшим мышцам.
И словно в ответ «снегоход» Григория Тарасовича, скатившись в низинку, остановился у незаметной, занесенной почти по крышу снегом, избушки, притулившейся в изножии высокого холма.