Операция «КЛОНдайк»

Самухина Неонилла

– Добрый вечер, Уно, приятно познакомиться, – сказал Леонид, улыбаясь, потому что в голове у него вдруг завертелось абдуловско-фарадинское: «Уно, уно, уно, ун моменто…»

Уно же, взглянув на Леонида, на секунду замер, а потом протянул Леониду руку, поздоровавшись с характерным эстонским акцентом:

– Сдравствуйтте.

– Ну как, Уно, похож Лёнька на Велло? – спросил Сергей.

– Немношко похош, – сдержанно подтвердил Уно.

– Да какое там немножко! – не согласился Сергей. – Я его когда увидел, так охренел просто! Думаю, провезешь его без проблем.

Уно промолчал, открыто разглядывая Леонида.

– Ну ладно, мужики, садитесь, обсудим все за ужином, – предложил Сергей. – Николай Степанович парной свининки нажарил. Лёнька, зови сына, и сними пока все эти причиндалы.

Леонид отщелкнул в руку одну из линз и шутливо посмотрел на Сергея разноцветными глазами:

– А что, если вот так оставить? Один серый, другой карий – два веселых глаза!

Сергей скептически посмотрел на него:

– Нет, мне

так не нравится, будешь слишком выделяться. Да и вид у тебя какой-то дебильный!

– Ну спасибо! – оскорбился Леонид и отщелкнул вторую линзу, вернув цветовую симметрию своим глазам.

– А мне понравилось… – вежливо сказал Уно. – Очень красиво, как у египетской кошки…

– Понял, Лёнька? – заржал Сергей. – Так что иди, разоблачайся, пока фараоном не стал!

– «Ха-ха-ха»! – передразнил его Леонид и, направляясь за Лёней, с улыбкой подумал: «Наверное, это был тонкий эстонский юмор…»

После ужина Уно уехал.

Отправив Лёню спать, Сергей с Леонидом сели с коньячком у камина, решив еще раз обсудить предлагаемый Сергеем план. В углу тихо бормотал телевизор.

– Гримомаскировку мы соблюли, – начал Леонид, – но боюсь, что могут возникнуть проблемы на границе с языком, я и так с этой капой разговариваю, как будто у меня полный рот каши, а эстонского языка так и вовсе не знаю. Какой из меня эстонец…

– Лёнька, ты, главное, не волнуйся, – начал успокаивать его Сергей. – Смотри: ты, гражданин Эстонии Велло Тынсо, вместе со своим напарником Уно Пууметсом возвращаешься домой – в Таллин. Перед отъездом из Питера ты «набираешься», да так, что и по дороге остановиться не можешь – все время добавляешь. Если к тебе на границе кто-нибудь обратится по-эстонски, то при эстонском паспорте ты имеешь единственную возможность не понимать их язык – если будешь в сосиску пьяным, тогда тебя и простое «терве» спасет. А остальное за тебя скажет Уно. Вам, главное, проехать наш пропускной пункт, а эстонский вас даже проверять не будет – номера у машины таллинские. Так что придется тебе побыть немного артистом. Дальше: в Таллине Уно тебе поможет с приобретением документов гражданина Панамы или Чили – на выбор, и посадит на самолет, улетающий в Казахстан. Сыграешь роль иностранца, отправляющегося в Алма-Ату, а уже оттуда по российскому паспорту поедешь в Новосибирск поездом. С этой стороны тебя ждать вряд ли будут. Так что, думаю, доедешь спокойно. В Новосибирске сядешь на автобус, идущий в Бердск, там найдешь Федора Савельева, передашь ему письмо от меня… Только ему я и могу тебя доверить!

– Ты меня совсем заинтриговал, – сказал Леонид. – Уже в какой раз о нем упоминаешь. Что в нем такого особенного?

– Да все! – ответил Сергей. – Хотя с виду обыкновенный мужик, только очень здоровый. Нас с ним свела судьба в Афгане в восемьдесят пятом году. Он и еще трое бойцов сопровождали мой танк-разведчик, обеспечивая прикрытие от гранатометчиков. А в Афган он попал полудобровольно. Ему на ту пору шел уже сорок второй год. В общем-то, уже много для отправки на войну, но в части, где он служил, произошла неприятная история вокруг направления в Афганистан. Командир части должен был командировать туда кого-то на замену командира взвода, и решил на борьбу с «духами» отправить молодого лейтенанта, которого по какой-то там причине очень не любил. А у лейтенанта в это время должна была рожать жена, вернее, не совсем жена, а женщина, с которой он жил в гражданском браке. Лейтенант прибежал к командиру части, объясняет: так, мол, и так, но тот непреклонен: посылать, говорит, кроме тебя, больше некого, официально ты не женат, так что собирай вещички и на выезд. А ночью жена этого лейтенанта прибежала за Федором: «Спасай, Федор Поликарпович, как бы мой чего не натворил на пьяную голову!».

Федор отправился с ней и застал в умат пьяного лейтенанта, который в этот момент раздумывал: то ли в бега податься, то ли руки на себя наложить, то ли командира части пришить… В общем, впал парень в отчаяние. Тогда-то и пошел Федор к командиру части проситься вместо этого лейтенанта в Афган. Командир, скрепя сердце, согласился. Лейтенант потом Федору письмо прислал с благодарностью и фоткой новорожденного сына, которого он назвал Федькой. Вот. А воевал Федор трезво и грамотно, я ему как-то сразу стал доверять, было в нем что-то такое… необъяснимо надежное. Говорил он так спокойно и немного странно, с каким-то необычным выговором и словами. Это я уже потом узнал, что он был потомком офеней.

– Офеней? Это еще кто такие? – спросил Леонид.

– Слышал, говорят: по фене ботать?

– Ну да, это, кажется, воровской жаргон, – сказал Леонид.

– Да, только феня или еще «музыка блатная», оказывается, была не сразу воровским жаргоном, а досталась ворам от офеней. А офени представляли собой что-то типа профессионального общества коробейников, которые в прошлом веке ходили с мелким товаром от Сибири до Кавказских гор и Берлина. И поскольку они были связаны с материальными ценностями, то у них был придуман свой язык, позволяющий им не только обмануть лоха, то есть покупателя, но и уберечься от злодеев. Хотя от злодеев они имели и более действенное орудие – собственную борьбу «любки», да и вообще много чего чудесного умели. Однажды я был такому чуду свидетелем. Мы тогда ночью выходили из окружения. Наша колонна была разбита, в живых осталось только пятеро, включая меня. Двое были ранены, один – серьезно, в грудь,

его приходилось нести на плащ-палатке. Мы, как мыши, пробирались по дну узкого ущелья, надеясь в темноте выйти к своим. И вот, продвигаемся потихоньку, вдруг видим: впереди свет. Мы ребят остановили, а сами с Федором подобрались поближе. Смотрим: прямо посреди узкого ущелья, не больше семи метров в ширину, горит костер, и порядка десяти духов сидят вокруг него и закусывают. Вот черт, думаю, как же теперь мы пройдем? У нас из боезапаса осталась только горсть патронов и несколько гранат Ф1, лимонки то есть, которые здесь применять было самоубийством – спрятаться не успеешь – самого нашпигует, как кровяную колбасу гречкой. Тут Федор меня тихонько потянул за рукав, показывая, чтобы я отошел за каменный выступ. А сам, сев на землю, вытащил из «лифчика» две лимонки. Потом, отрезав от ремня две тонких кожаных полоски, начал обматывать ими гранаты, плотно прижимая чеку к корпусу. «Если что, прикрой!» – сказал он и, вдруг встав в полный рост, двинулся по ущелью прямо к костру. Я так обалдел, что даже не успел остановить его. Смотрю, как он идет, и думаю: наверное, крыша у Федора съехала. И вдруг он исчез… Я сначала подумал, что это у меня что-то со зрением, но нет – Федор, действительно, бесследно исчез. А духи сидят себе спокойно вокруг костра, переговариваются. Не знаю, сколько я сам просидел в обалдении, когда Федор, как будто из воздуха вдруг появился прямо передо мной. «Ложись!» – крикнул он шепотом и, растянувшись рядом, прижал меня к земле. И тут как громыхнет!.. Со стороны духов раздались крики, а языки пламени разлетелись во все стороны крохотными костерками. И опять все стало тихо. «Ну вот, пошли, посмотрим», – говорит Федор, поднимаясь, и вдруг морщится: «Руку, – говорит, – вот обжег, пока гранатки в костер подкладывал». «Как подкладывал?! – спрашиваю я. – А духи что же, сидели и спокойно смотрели, как ты их готовишься взорвать?» «Как видишь», – хитро сощурился Федор, это у него заменяло улыбку, и пошел в сторону бывшего духовского привала. Из духов лишь один еще был жив, пришлось его добить, чтобы в спину не шмальнул…

Когда мы выбрались и даже донесли живым нашего раненого, я ничего про Федора никому не сказал, но потом сам начал пытать его про всю эту историю: как это у него получилось, что он сначала исчез, а потом неожиданно появился, словно из воздуха? Как будто шапку-невидимку на себя надел, а потом снял. «Вот-вот, шапку-невидимку, – подтвердил он. – Да только не на себя, а на тебя». «Не понял», – говорю. «Никуда я, – объясняет, – не исчезал, это ты меня просто перестал видеть». «А как ты это сделал?» – спрашиваю. «А вот натянул тебе по самый нос эту самую шапку-невидимку, из-за которой ты меня и не видел, а потом снял ее», – пошутил он. «Врешь!» – говорю. А он так хитро посмотрел на меня и вдруг исчез. Я даже рукой поводил по тому месту, где он стоял. Потом чувствую, как меня кто-то нежно сзади за горло берет… Голову поворачиваю – Федор! Как успел за спину зайти?! «Научи!» – говорю. А он смеется: «С детства, паря, этому обучен, на скорую руку не объяснить, а обстоятельней – времени мало». Вот такой мужик. Нас его умение еще не раз выручало, особенно в разведке. А когда меня ранило, он вот также прямо из-под носа у духов вынес меня полумертвого, без него бы я домой наверняка вернулся в «консервах»…

– Надо же, я о таком даже не слышал никогда! – недоверчиво покачал головой Леонид. – Просто фантастика какая-то! Мне уже не терпится познакомиться с твоим Федором. Кстати, Серега, коли мы заговорили с тобой на тему Афгана… Я тебя никогда не спрашивал, хотя давно хотел узнать: что у тебя произошло с твоей военной карьерой?

– Ты же знаешь: меня турнули из рядов «за дискредитацию высокого воинского звания», – усмехнувшись, ответил Сергей.

– Это я знаю, – отмахнулся Леонид. – Я имею в виду, почему тебя, заслуженного боевого офицера, перевели после Афгана в какую-то заштатную часть? Ты же был офицером ГРУ…

Вздохнув, Сергей налил себе рюмку коньяка, посмотрел сквозь нее на огонь в камине и, выпив до дна, сказал:

– Ну, положим, не в заштатную, и там служить можно было… А перевели за то, что сам был дураком – пошел против течения… Меня послали в Афганистан с заданием отслеживать связи моджахедов с пакистанской, американской и НАТОвской разведками. За то время, что я там пробыл, мне удалось многое узнать и понять. Я одним из первых довел до сведения нашего Генерального штаба о вызревании в Афганистане новой силы – талибов – которая на основе фундаменталистского ислама сломает племенные, этнические перегородки и придет к власти в этой стране. И что эта сила, по сути, явится авангардом антиславянских, антихристианских сил, слепо действующих по указке американского, а точнее, сионистского капитала. Вот за этот прогноз я и был изгнан из ГРУ, так как мое мнение противоречило позиции Козырева-Примакова… Я также считал, что необходимо поддержать Бабрака Кармаля, но у руководства и на этот счет было другое мнение: решив, что Кармаля быстро сожрут, его попросту бросили, по сути дела, предав. А тот еще два года держался, ну, а потом… – Сергей махнул рукой. – Вот и имеем мы теперь под боком замечательного соседа… Бедные пацаны из Московского погранотряда на афгано-таджикской границе постоянно под смертью ходят. Впрочем, америкосы со своей подлой политикой тоже когда-нибудь доиграются, известна ведь восточная мудрость, что тигра не приручишь, сколько его не корми, рано или поздно он нападет, так что лучше его не растить вообще… – и Сергей замолчал, затягиваясь сигаретой.