Операция «Крепкий поцелуй»
Шрифт:
Олейников прижал палец к ее губам, не дав ей договорить.
В изнеможении они упали на подушки, ныряя в бездну тишины, истомы, неги…
– Бесаме, бесаме мучо… – напел Шалепин. – Очень популярная сейчас песенка! Девчонка одна написала, из Испании – весь мир поет [1] .
– Бесы мучат? – хмыкнул Хрущев, опускаясь в кресло во главе стола.
– Бесаме мучо. Это пароль.
– Что еще за пароль?
– Контактный пароль ЦРУ – назвавшему его оказывается всяческое содействие со стороны любых американских официальных лиц, – пояснил Шалепин. – Был заготовлен для отхода их агента
1
Besame mucho (с исп. – «Целуй меня крепче») – песня в жанре кубинского болеро, написанная в 1940 году мексиканской пианисткой Консуэло Веласкес; одна из известнейших песен XX века (источник – Википедия).
– Кто такой?
– Еще один агент ЦРУ. Он и воспользуется этим паролем.
– То есть один американский агент ликвидировал другого американского агента? – удивился Хрущев.
– Дедал, его настоящее имя – Петр Олейников, на самом деле работает на нас. Американцы подозревали его в двойной игре, но ему вроде удалось убедить их, что двойную игру вел Томас, а он сам верой и правдой служит ЦРУ. Поэтому мы решили направить Дедала за рубеж для проведения специальной операции…
– Хрен вас поймешь, кто у вас на кого работает! – поморщился Хрущев. – А поцелуй-то тут при чем?
– «Бесаме мучо» переводится «Целуй меня крепче». Вот Дедал и предложил назвать операцию «Крепкий поцелуй».
– Балаган какой-то… – попытался встрять Седов.
– А мне нравится! – неожиданно поддержал председателя КГБ Хрущев. – А что? Зацелуем американцев в десны, чтоб не продохнуть им было! Так и в чем идея операции-то?
– Схитрим.
– Схитрим? – оживился Хрущев, на которого слово «хитрость» всегда производило магическое впечатление. Хрущев обожал авантюры и интриги, сам себя считал невероятно хитрым и всегда с радостью отзывался на предложение «схитрить» – об этом знали многие, включая Шалепина.
– Никита Сергеевич, – продолжил председатель КГБ, добавив в интонацию таинственности, – вы сказку про мальчика, который все «Волки! Волки!» кричал, помните?
– Это когда волки опосля и впрямь набежали, никто на помощь не пришел? – загорелись глаза Хрущева в предвкушении «хитрости».
– Вот именно! Столько раз соврал, что, когда сказал правду, никто ему и не поверил. И нам надо сделать так, что, когда будет утечка и ЦРУ узнает, сколько у нас на самом деле ракет и бомб…
Хрущев напрягся. Шалепин, чуть смягчив интонацию, продолжил:
– Ну… если вдруг. Если будет утечка реальной информации, надо сделать так, чтоб американцы в нее не поверили. Закружить заранее им голову враньем, чтоб они во всем только это вранье и видели – принимали б любую поступающую им информацию за дезу.
Хрущев хлопнул себя по коленям, вскочил и довольно потер ладошки:
– Когда?
– Дедал готов, – доложил Шалепин, – а вот его напарница… Думаю, еще пара недель – максимум месяц, и начнем.
– Поздно, – наморщился Хрущев. – Сам же говоришь: в любой момент информация потечь может. Да и обстановка по всему миру вон как накаляется: и в Азии, и вокруг Кубы, и в Германии особенно! Я Кеннеди [2] сказал: уводите свои войска из Берлина. Не хочет, упирается. А границы там нет, народ туда-сюда шляется, бациллы капитализма заносит!
2
Джон
Неожиданно Хрущева понесло, видно было, что он сам себе «на больную мозоль наступил»:
– Что за хрень: живет такой немец в нашем секторе Берлина, а работать и развлекаться ездит к американцам! Или к французишкам с англичанами! Всеми благами социализма у нас пользуется: квартплата, цены на продукты, детские сады, а на работу – там, видите ли, платят больше – в Западный Берлин таскается! Киноленты из Голливуда этого там смотрит, газетки их буржуазные почитывает. А самое главное, тысячи… десятки… сотни тысяч восточных немцев уже к ним перебежало! Врачи, инженеры, ученые, как мухи на говно, поддались на их пропаганду и полетели… Ну ничего, мы им с товарищем Ульбрихтом такой подарочек подготовили – ахнут! Завтра же утром и ахнут!
– Завтра? – напрягся Шалепин. – Какой подарочек?
– А вот утром и узнаете! – потирая руки, хихикнул Хрущев, довольный очередной своей «хитростью». – Поэтому с вашим «поцелуем» откладывать нельзя. Сегодня ж ночью начинайте!
Шалепин хотел было возразить, что, мол, подготовка еще не закончилась, но Хрущев, разгоряченный своей пламенной речью, уже ничего не хотел слушать:
– Давайте, действуйте – зацелуем их в десны!
Шалепин вздохнул и вышел из кабинета. За ним, козырнув Хрущеву и неловко щелкнув каблуками, последовал и Седов.
Никита вернулся к своему креслу, сел и решительно нажал кнопку селектора:
– Соедините меня с Ульбрихтом!
– Одну минутку, Никита Сергеевич, – булькнул голос секретаря в селекторе.
Хрущев нервно почмокал губами, почесал за ухом, глянул на висевшую на стене политическую карту мира и, ловко скрутив своими коротенькими и толстенькими пальцами фигу, злорадно тыкнул ей в сторону Америки.
– Никита Сергеевич, – пропищал селектор, – Председатель Государственного совета Германской Демократической Республики товарищ Ульбрихт на линии…
Олейников дремал. Приподнявшись на локте, Алена слушала его тихое и ровное дыхание и с нежностью всматривалась в его спокойное лицо. На ее ресницах блеснула слезинка, жемчужинкой скатилась по щеке и, сорвавшись с подбородка, упала прямо на губы Олейникову. Петр открыл глаза.
– Ты почему не спишь? – удивился он.
Она не ответила. Упала на спину и стала рассматривать кружевные тени, устало отбрасываемые складками балдахина на потолок. Губы ее слегка подрагивали, глаза увлажнились, дыхание стало прерывистым, спотыкающимся.
– Аленка, что с тобой? – нежно погладил Петр ее по щеке.
Она вздрогнула, словно обожглась о его руку, и отодвинулась.
– Я дрянь… – прошептала она.
– Что ты говоришь, Аленушка? – удивился Петр.
Алена встала, запахнулась простыней, вытащила из пачки, брошенной на прикроватном столике, сигарету, слегка пошатываясь подошла к камину и, прикурив от дымящейся головешки, плюхнулась в кресло у огня.
– Я просто тварь, – пустив дым в потолок, жестко заявила она и, смотря прямо в глаза Олейникову, продолжила: – Ты ведь не знаешь меня, Петр, не знаешь. Я тварь и мразь. Я ведь предала тебя тогда… [3]
3
События описаны в книге А. Болонова «Двойное сердце агента» (ЭКСМО, 2024).