Операция «Крепкий поцелуй»
Шрифт:
Олейников встал, подошел к ней и сел рядом.
– Выпить хочешь? – спросил он. – У нас еще осталось шампанское. Или уже коньячку?
Она мотнула головой. Покрутила в руках сигарету, поднесла к губам… и, не затянувшись, швырнула ее в камин.
– Это было в прошлой жизни, Алена… – попытался взять ее за руку Олейников.
– Я много кого предала… – словно не слыша его, продолжала шептать Алена. – И себя тоже… Я всю жизнь жила не своей жизнью. И теперь живу. Я вру… Вру, вру, вру… Все время вру! Ради чего?
– Ради чего? –
– И у тебя?
– И у меня…
– Я не верю, – твердо заявила она. – Ты просто меня успокаиваешь.
Алена закрыла лицо руками, плечики ее стали вздрагивать, простыня соскользнула вниз, обнажив янтарную грудь. Петр поправил простыню и, притянув Алену к себе, нежно погладил по волосам.
– Тебе плохо?
– Мне очень плохо… – всхлипнула она. – А я ведь просто хочу быть счастливой. Просто счастливой. Просто хочу того, что хотят все. И не могу понять: почему, почему все вокруг хотят заставить меня делать то, что я не хочу?
– Ну… каждый ведь хочет своего, Аленка. Желания людей так редко совпадают. И не надо думать, что люди должны оправдывать твои ожидания.
– А как же любовь? Ведь если любишь, исполняешь желания того, кого любишь. Ты делаешь, что ему нравится, он – что тебе.
– Нет, Аленочка, настоящая любовь – она не за что-то. Ты просто любишь и не ждешь ничего в ответ. И радуешься, что любишь. Иначе это не любовь, а… кооперация какая-то получается! – улыбнулся Олейников. – Ну и любовь-то, она тоже разная бывает. Мужчины и женщины, например… Любовь к Родине, любовь по крови…
– По крови?
– К родителям, к детям…
Алена задумалась.
– Скажи, а у нас с тобой что? – спросила она. – Кооперация?
– Ну…
– Не надо, не говори! – она закрыла ему рот ладошкой. – Только ты… ты не исчезай из моей жизни – никуда… никогда! Я не могу быть одна. Не могу! Мне так одиноко… Пожалуйста, не исчезай…
– Главное, чтобы ты сама никуда не исчезла, – улыбнулся Петр. – Как тогда, в Риге.
Алена махнула рукой и рассмеялась:
– Главное, чтоб сейчас не зазвонил телефон, как тогда, в Риге, и приятный женский голос…
Она не успела закончить фразу – словно насмехаясь над ее словами, затрезвонил телефон.
Олейников подошел к аппарату, снял трубку. Слушал, ловя обреченный взгляд Алены.
– Голос мужской, – вздохнул Петр, повесив трубку. – И до боли неприятный.
– Не уходи… – прошептала Алена. – Пожалуйста… ты же знаешь, я не могу быть одна…
Олейников молча обнял ее и стал одеваться.
Дождь почти закончился. Лишь одинокие капли изредка били в зеркальную гладь разлившихся по брусчатке луж, дробя отражения подсвеченных уличными фонарями очертаний старинной виллы на сотни калейдоскопических осколков. Но вот нарастающий рев мотора нарушил мерный перезвон капель, и упругие автомобильные
К дверям виллы стремительно подкатил черный «Опель», спустя секунду скрипнула тяжелая дубовая дверь парадного входа, из него вынырнула темная фигура Олейникова и юркнула в приоткрытую дверцу автомобиля.
– Здравия желаю, – немного смущенно поздоровался сидевший за рулем «Опеля» майор Зорин.
– И тебе, Серега, не хворать, – ответил, пристраиваясь на пассажирском сиденье, Олейников и, заметив на отглаженной форме Зорина новенький орден Красной Звезды, присвистнул: – Ух-ты! Никак за Томаса?
Майор смущенно кивнул, суетливо достал свой любимый «Казбек», закурил.
– Меня Павел Михайлович прислал, – словно извиняясь, сообщил он.
– А я думал, тебе ночью просто выпить не с кем, – пошутил в ответ Олейников.
Зорин кисло улыбнулся.
– Документы и деньги не забыл?
Петр кивнул.
– Там – одежда, надо будет переодеться, – показал Зорин на лежащий на заднем сиденье сверток.
– А она? – посерьезнев, внимательно глянул Олейников на светящееся окно виллы, в котором виднелся силуэт Алены.
– Она – позже, – сухо сказал Зорин, включая передачу.
Черный «Опель» попетлял по ночным потсдамским улицам и притормозил у небольшого кафе, окна которого одиноко светились на фоне уснувшего города.
Зорин с Олейниковым вышли из машины и направились к входу. Майор решительно толкнул дверь с болтавшейся за стеклом табличкой на двух языках:
GESCHLOSSEN
ЗАКРЫТО
и вошел в кафе.
Петр оглянулся, убедился, что «хвоста» нет, и последовал за ним.
В кафе было пусто, лишь бармен за стойкой уныло тер полотенцем фужеры да за дальним столиком в углу, спиной к вошедшим, сидел человек в сером плаще. Услышав, как хлопнула входная дверь, он встал и обернулся.
– Павел Михайлович! – узнал генерала Плужникова Олейников и, широко улыбаясь, бросился в его объятия.
– Здравствуй, здравствуй, Петр! – по-приятельски похлопал тот по спине Олейникова. – Смотри, какой! Отъелся тут на немецких харчах.
Олейников смущенно заулыбался.
– Давай присядем-ка, Петр, – есть о чем поговорить.
– Это я уж понял, раз раньше срока встречаемся, – улыбнулся Олейников, опускаясь на стул, и, кивнув в сторону бармена за стойкой, усиленно натиравшего полотенцем пивной стакан, спросил: – Надеюсь, глухонемой?
– Капитан Клюев – наш сотрудник, – пояснил генерал. – Я тебе про него рассказывал еще в Москве. Будет содействовать в этой операции. Помнишь наш разговор?
– А как же! – улыбнулся Олейников.
– Вот и хотел вас познакомить лично, – сказал генерал и махнул рукой Клюеву: – Виталий, подойди поздоровайся.