Операция «Кристалл»
Шрифт:
Гоша уже спрыгнул на землю, уже перекатился в кусты и побежал к поляне, но вдруг остановился.
Как же так? Выходит, что пилот привозит сюда камушки, а не отвозит их отсюда? Или есть еще прииски? Допустим, если этот прииск – главный и всю добычу свозят сюда, то в этом нет ничего странного. А камни отправляют на Большую землю каким-нибудь другим способом.
Но где тогда другие прииски? И каким способом переправляются камни?… Нет, бежать отсюда еще рано. Да и зачем торопиться? Воздух тут хороший, работа пока
Глава 25. Москва, 1996, 10 июля, 14.48
Телефонный звонок ничего не дал.
Во– первых, сам звонок стоил Сомову стольких нервов, что лучше и не вспоминать. Малинов был неуловим. Причем неуловим в каком-то высшем смысле. Он все время был то в Кремле у президента, но в Белом доме тоже у президента, но уже американского. Иногда для разнообразия заходил к премьер-министру. Скорость его передвижения по миру была космической. Еще вечером он разглядывал в Вашингтоне улицу имени академика Сахарова, а утром уже беседовал в Барвихе.
Сомов начинал искать Малинова довольно вяло. Конечно, он понимал, что за птица случайно чиркнула крылом по его сети, конечно, понимал, что радостных песен эта птица не споет. Но с какого-то времени ему стало противно. Противно, что он крутится-вертится на ничтожную следовательскую зарплату, а все вокруг воруют, и воруют миллионы. И не в рублях. В долларах.
Сколько раз он ловил подонков за руку, сколько раз выкладывал на стол генеральному прокурору самые серьезные материалы, тот приказывал: «Докручивай». А потом все спускалось на каких-то неведомых ему тормозах. И при этом никто и никогда не был виноват. Находились объективные причины – выборы, саммиты, политическая обстановка…
Сомов ходил к Меркулову, тот тоже пытался как-то двигать застревающие на каждом шагу дела, несколько раз ему это удавалось, но чаще всего он лишь разводил руками на вопросительный взгляд Сомова:
– Высшие интересы. Говорят, еще время не пришло.
– Да придет ли? – взрывался Сомов.
– Придет, Вадим Сергеевич, придет. Правда, боюсь, что «жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе»… – мрачно шутил замгенерального.
Сомов видел, что Меркулов сам нервничает, но – бессилен.
На этот раз Сомов решил: во что бы то ни стало докручу.
И он стал названивать Малинову с упорством любовника, который и дня не может прожить без своей пассии.
Наконец почти недельное висение на телефоне дало кое-какой результат.
Он вдруг наткнулся на самого Малинова.
– Слушаю вас, – мягко отозвалась трубка.
– Вас из Генеральной прокуратуры беспокоят. Следователь по особо важным делам Сомов.
– А! Добрый день, Вадим Сергеевич, – вдруг чему-то обрадовался Малинов.
Сомова немного удивило, что Малинов знает его имя-отчество, но, с другой
– А я давно вашего звонка жду, – разливался Малинов. – Уж собирался сам вам звонить…
– Нам бы встретиться, Дмитрий Яковлевич, – все еще пытался держать расстояние Сомов.
– А как же! Обязательно! Завтра же. Что у нас завтра – десятое? В половине третьего вас устроит?
– Вполне. Я оставлю вам пропуск.
– Нет, я, к сожалению, не смогу заехать к вам в следственную часть. Давайте лучше вы ко мне, в Министерство обороны, встретимся у центрального входа.
Сомов отметил, что Малинов мягко взял ситуацию под свой контроль. «Ладно, пусть потешится», – подумал.
– Хорошо, в половине третьего у центрального входа.
– А как там наш общий знакомый? – вдруг сам снял недоговоренности Малинов. – Коровьев?
– Коровьев – нормально. Вернее, что может быть нормального у человека, который сидит в Лефортове.
– Да-да… – загрустил Малинов. – Ну ничего, я думаю – ненадолго.
Сомов не стал комментировать этот оптимизм Малинова. Ему вдруг захотелось швырнуть трубку. И хорошо бы прямо в самого Малинова. Беда – не долетит.
– Ну что ж, Вадим Сергеевич, значит, уговорились. Целую, обнимаю.
До встречи Сомов перебирал в памяти все вопросы, которые, как он был уверен, приведут Малинова в полное замешательство. И очень хотел отблеск этого замешательства увидеть в глазах сытого мальчика-мажорчика. Как же он ненавидел всех, кто вылез наверх таким нечистым способом.
Правда, что за способ такой, Сомов, пожалуй, ответить бы вразумительно не смог. Но были догадки, какие-то разговоры, какой-то нездоровый шум в газетках. «Вокруг порядочных это не вертится», – думал Сомов.
Вообще настроение у следователя, как, впрочем, и во всей прокуратуре, было далеко не радужное. Высокие профессионалы и в общем честные люди, под водительством Меркулова они бились с такой расползающейся гидрой, что даже если бы никто не ставил им палки в колеса, вряд ли справились бы.
В коридорах он порой беседовал с коллегами так, на ходу – времени у всех было в обрез. Он знал, что уже известен и убийца Холодова, и заказчики убийства Листьева, но опять же – выборы, политическая ситуация, саммит…
Телефонный звонок ничего не дал. Сомов напрасно ожидал от Малинова хоть чего-нибудь. Это же сразу слышно – волнуется человек или нет, есть ли грех за его душой, или он чист, как слеза младенца.
С Малиновым было все непонятно. Вернее, все было слишком ясно – если и есть за душой этого мальчика-мажора какой-нибудь грех, то индульгенцию он себе уже давно прикупил.
Сомов был похож сейчас на супруга, который все никак не может доспорить с собственной женой. Я ей скажу, а она мне скажет, а я ей на это, а она мне на это, а я тогда как выдам…