Операция «Кристалл»
Шрифт:
– Лучше через пять минут, – покраснел от стыда Джек и от греха подальше удалился в конец салона.
В Мюнхенском аэропорту автобус подрулил прямо к трапу. Группа торопливо выгрузилась и уже через несколько секунд заполнила собой маленький реактивный самолет. Загудели турбины, медленно поползли навстречу сигнальные огни.
– Меня почему-то не покидает ощущение, что это еще не конец, – шепнул на ухо Турецкому Солонин.
– В каком смысле?
– Поездка Сомова к Чабрецу из головы не выходит. Тут что-то не так… Мы явно что-то упустили… Словно дернули за
– Да нет, вряд ли. Сомов простой следователь-"важняк", что с него взять? Тем более он наверняка знает, куда можно совать свой нос, а куда нельзя. Я его хорошо знаю – крепкий служака.
– Вот именно! Но тем не менее его, скорее всего, хотели убрать. А ведь Малинов не настолько глуп, чтобы подставляться из-за мелкой сошки… Выходит, он испугался. Но чего?
– На это есть тысяча объяснений. Например, нервы не выдержали… К тому же он не сильно рисковал. Вряд ли нашлись бы доказательства его причастности к убийству. Кстати, как у него с алиби?
– Оказывается, в самом деле полетел в Бельгию.
– Ну вот видишь. А насчет Сомова – нет человека, нет и проблемы. Теперь понимаешь?
– Разреши мне вернуться в Москву.
– Витя, мы уже вышли из игры. Теперь этим делом займутся другие. Те, у кого есть соответствующие полномочия.
– Я прошу тебя. Как друга.
– Хватит об этом.
– Но я же чувствую, что здесь есть какая-то обманка!
– Ты просто слишком чувствительный, – улыбнулся Турецкий. – Отдыхай, Витюш, пока время есть. Расслабься.
– Мистер Реддвей, пройдите к капитану корабля. – Над Питером почтительно склонилась стюардесса.
– А что такое?
– Вам поступило радиосообщение.
Спустя минуту полковник вышел из кабины.
Турецкий невольно поднялся со своего места.
– Что случилось, Питер?
– Биосигнала номер девять больше нет. Это значит, Мамонтов погиб… – дрожащим голосом произнес полковник.
Глава 40. Россия, Кулойское плато
Мамонтов так и знал, что рано или поздно это должно произойти. Понял это сразу, как только узнал, что дед сам вызвался толкать тачку для Тимофея. Не зря вызвался, наверняка хочет рассказать про свое знакомство с ним.
Поэтому, когда после ужина за ним прислали дневального, для Гоши это не было неожиданностью.
– Иду. – Мамонтов лениво поднялся с койки. – Чего им приспичило?
– А я откуда знаю? – Парень пожал плечами. – Мне велено тебя доставить, и весь разговор.
– Хорошо, подожди на улице, пока я оденусь.
Еще можно было сбежать. Одеться потеплее, взять с собой шесть припасенных чекушек, чтоб не замерзнуть, и убежать через окно.
Но Гоша только накинул телогрейку, сунул ноги в валенки и вдруг накинулся на мужика, который лежал на своей койке и бренчал что-то на старой, расстроенной гитаре.
– Ты
– Зачем ругаться, начальник? – испуганно забормотал мужик. – Больше не буду, честное слово.
– Больше ты точно не будешь! – Гоша схватил гитару и с размаху шарахнул ею об пол. Инструмент с треском раскололся на части.
– Вот так, блин, козел! Будет он мне тут Джимми Хендрикса строить. – Гоша пнул мужика под зад и выскочил из барака.
– Че там такое? – поинтересовался дневальный.
– Да вот… – Мамонтов зашвырнул гитару в кусты. – Нашелся тут бандурист. Третий вечер по мозгам своей балалайкой тренькает.
Затылок дневального маячил метрах в двух впереди. Одним прыжком догнать, свернуть шею, как куренку, и в лес. За час можно пробежать километров семь, не больше – очень глубокий снег. Но и этого достаточно, потому что они через час только хватятся. Еще час уйдет на сборы, час, пока найдут следы и спустят собак. А за это время он будет уже далеко.
Но Гоша не сделал и этого. Потому что знал, что через шесть часов бега он выдохнется и придется сделать остановку, к завтрашнему полудню он сможет пройти километров сорок и окончательно потеряет силы, к вечеру свалится где-нибудь под деревом, а к утру его найдут собаки.
Поэтому когда дневальный распахнул дверь избы, Мамонтов спокойно шагнул внутрь.
Удар пришелся прямо по темени. Сними он шапку перед тем, как войти, его мозги забрызгали бы весь пол. А так Гоша на несколько минут потерял сознание.
Очнулся Мамонтов оттого, что кто-то ударил его в пах. Попробовал встать, но не смог, потому что руки и ноги были связаны.
– Ну что, Тарзан, теперь сможешь меня завалить? – Перед его глазами из тумана вынырнула бородатая рожа Тимофея. – Попробуй, может, получится.
Гоша не ответил, только тихо застонал.
– Конечно, сможет, ара! – засмеялся где-то рядом Артурчик. – Он сейчас из веревок выпрыгнет да как надает тебе за то, что ты его обижаешь.
Голова у Мамонтова просто раскалывалась. Он чувствовал, как по затылку течет кровь.
– Поднимите его, – раздался спокойный голос Дронова. – И посадите на лавку. А то он мне весь пол запачкает.
Мамонтова подняли и усадили за стол. Плеснули в лицо водой, и он очнулся окончательно.
– Ну что, оклемался, Тарзан? – Начальник прииска наклонился над Гошей и заглянул ему прямо в глаза. – Давай рассказывай.
– Вы что меня скрутили? – простонал Мамонтов. – Что я такого сделал?
Вместо ответа он получил удар по почкам и чуть снова не потерял сознание от боли.
– Рассказывай, – тихо повторил Егор Петрович. – И тебе легче будет, и нам.
– Что рассказывать?
– Что знаешь. – Начальник пожал плечами. – Зачем к нам пожаловал, что ищешь, кто ты есть такой на самом деле. Все рассказывай. Мне, например, очень даже интересно.
– Ничего я не ищу. – Мамонтов покосился на Тимофея, который стоял за его спиной. – Меня менты на вокзале взяли, когда я пьяный спал…