Операция «Ледокол»
Шрифт:
— Ты думаешь, я подвел своих? — спросил он у Ривки. — А заодно и наш чертов союз?
Секунду Ривка молчала, потом ответила:
— Нет, Джеймс. Не думаю. У тебя не было выбора, это бесспорно. Нет, я думала о словах моего отца. Бог знает, почему я называю его отцом. какой же он мне отец? Зайдя, он сказал о какой-то информации, которую ты якобы ему выдал. Я дремала, но помню, что он говорил с сарказмом. Он поблагодарил тебя за эту информацию.
Бонд ощутил, как его пронзает отчаянье. В эту рискованную ситуацию М послал его фактически «слепым». Однако Бонд
Причиной отчаяния было осознание того, что он подвел свою Родину и Секретную службу, а в кодексе Бонда эти грехи значились как смертельные.
В настоящий момент, предположил Бонд, фон Глёда почти наверняка проходил стандартные процедуры передислокации: паковал вещи, организовывал транспорт, загружал оружием и боеприпасами «бэтээры», уничтожал документы. Интересно, была ли у фон Глёды, помимо нового Командного поста, какая-нибудь временная база, откуда он смог бы командовать своими войсками? Учитывая тот факт, что он хочет выбраться как можно скорее, а на это может уйти двадцать четыре часа…
Бонд осмотрелся в поисках своих вещей. Напротив кровати стоял шкафчик, но для одежды он был слишком маленьким, помимо него в комнате находились лишь чисто формальные атрибуты палаты маленького госпиталя: такой же шкафчик напротив кровати Ривки, а в углу — столик, на котором стояли стаканы, бутылка и какое-то медицинское оборудование. И ничего, что могло бы хоть как-то пригодиться.
Под потолком каждую кровать опоясывал карниз для занавески. Над изголовьями кроватей висело по светильнику, плюс лампа дневного света на потолке. На стенах — стандартные вентиляционные решетки.
Внезапно у Бонда появилась идея: он может «вырубить» медсестру, раздеть ее, и, переодевшись в женский наряд, попытаться сбежать. Нет, это какой-то абсурд! С его телосложением он вряд ли сойдет за женщину. К тому же от одной лишь этой идеи Бонда вновь замутило. Любопытно, что за препараты ему вкололи после пытки?
Если допустить, что фон Глёда выполнит свое условие сделки с Мосоловым — что было весьма маловероятно, — у него останется единственный шанс: попытаться сбежать из Колиных рук.
В коридоре послышался какой-то шум. Открылась дверь, и вошла медсестра, сияющая, накрахмаленная и стерильно чистая.
— А у меня для вас новости, — быстро заговорила она. — Скоро вы уезжаете. Фюрер решил забрать вас с собой. Я зашла предупредить, что отъезд через пару часов. — Медсестра говорила на безупречном английском с еле заметным акцентом.
— Опять заложники, — вздохнул Бонд.
Медсестра весело улыбнулась и согласилась с его мнением.
— А на чем мы поедем? — Бонд хотел ее разговорить, чтобы выудить хотя бы какой-то клочок информации. — На вездеходе? «Бэтээре»? Или на чем-то другом?
Улыбка с ее лица не исчезала.
— Я отправлюсь с вами. Вы, мистер Бонд, в полном порядке, но нас беспокоят ноги мисс
— На самолете? — Бонду и в голову не приходило, что у НСДА были самолеты.
— Да, да. В лесу есть взлетная полоса. Ее поддерживают в чистоте даже в самую лютую непогоду. У нас имеется пара легких самолетов — зимой они, конечно же, на лыжах — и личный реактивный истребитель фюрера, переделанный «Мистери-Фалькон». Очень быстрый, но садится на все что угодно.
— А взлетает он тоже со всего что угодно? — Бонд вспомнил о мрачных обледенелых сугробах в лесу.
— Когда полоса чистая, то да. — Медсестру, казалось, этот вопрос нисколько не беспокоил. — Главное, ни о чем не волнуйтесь. Полосу расчистят как раз перед вылетом — Девушка задержалась в дверях. — А пока, вам что — нибудь нужно?
— Как насчет парашютов? — предложил Бонд.
И тут впервые ее беззаботность куда-то пропала.
— Перед отъездом вам принесут поесть. А сейчас у меня уйма других дел.
— Дверь захлопнулась, и в замке с шумом повернулся ключ.
— Ну что ж, все ясно, — сказала Ривка. — Если ты, дорогой Джеймс, думал, что нас с тобой ожидает очаровательный домик, усеянный розами у дверей, то ты глубоко ошибался.
— Я думал об этом, Ривка. Я никогда не теряю надежды.
— Зная моего отца, скажу, что, скорее всего, он сбросит нас с тысячифутовой высоты.
Бонд хрюкнул:
— Отсюда такая реакция медсестры на мое упоминание парашютов.
— Тссс, — послышалось вдруг от Ривки. — В коридоре кто-то есть. За дверью.
Бонд посмотрел на девушку. Сам он ничего не слышал, но Ривка мгновенно насторожилась, даже скорее — вся напряглась. Бонд пошевелился, удивившись тому, как свободно и быстро двигались его конечности. Правда, одно лишь это действие породило в нем новую внезапную тревогу! Наркотическое опьянение испарилось, и его мозг мигом прочистился. Бонд опять мысленно отругал себя, так как понял, что нарушил еще одно элементарное правило: он преспокойно болтал с Ривкой, даже не удостоившись сделать в комнате элементарнейшую проверку на «жучки»!
Нисколько не смущаясь своей наготы, Бонд метнулся к медицинскому столику, схватил стакан и сразу же юркнул обратно в кровать.
— Если что, — прошептал он Ривке, — я разобью его. И не представляешь, на сколько эффективным холодным оружием может оказаться обыкновенный разбитый стакан!
Ривка кивнула и, прислушавшись, замерла. Бонд так ничего и не слышал.
Вдруг, настолько неожиданно, что даже он поначалу ничего не понял, дверь распахнулась и в палату влетела Пола Вакер. Она двигалась абсолютно бесшумно, как сказала бы домохозяйка Бонда Мэй: «с проворностью дьявола». И не успели Ривка и Бонд как-то отреагировать, как Пола уже проскользнула в проход между кроватями, в ее руке дважды взметнулся его собственный пистолет «Хеклер и Кох» П-7, и послышался звон стекла: двумя выстрелами Пола «вырубила» светильники над кроватями.