Операция "Луна"
Шрифт:
Уф, слава богу, что я далек от всего этого. Джинни читает мне мораль лишь время от времени, но и того достаточно.
В наказание Вэл отправили спать без ужина – ничего она не потеряла, потому что ужинали все в тягостном молчании, – и на неделю обеспечили домашний арест. Дочка восприняла приговор стойко, как настоящий солдат. Я знал, что вскоре мы все друг другу простим.
А пока день был испорчен окончательно и несчастье продолжало висеть над нашим домом. Словно какое-то проклятие. Может, для того, чтобы ослабить нас?
Глава 11
Хотя
Городок казался заброшенным. Целую неделю здесь было не протолкнуться, а теперь народу осталось раз-два и обчелся. Обслуживающий персонал был распущен в отпуска, и многие побаивались, что отпуск плавно перейдет в увольнение. Вполне возможно, если только проект "Селена" не изыщет средств для новой попытки отправить корабль. Конгресс прервал заседание, его члены вернулись домой к своим избирателям. Новое собрание назначено на сентябрь. Насколько я успел узнать, на особую щедрость с их стороны нам рассчитывать не приходится.
И все-таки охрана свирепствовала, как новоявленные торквемады ('Томас Торквемада – глава испанской инквизиции, жил во второй половине XV века.). Четверо вооруженных охранников стояли под импровизированным тентом у полупустой площадки для метел. Может, они тут от скуки ворон считали, но, как только появился я, они уставились на меня во все глаза. А я был уже по горло сыт постоянной подозрительностью. В управлении, куда я двинулся, чтобы взять свой бейджик, меня тормознул страж.
– Простите, но у нас нововведение. Пожалуйста, пройдите на идентификацию.
– Чего? – не понял я. – Вы же знаете меня, Гитлинг!
– Да, мистер Матучек, но таковы правила. Мы должны быть уверены, что на вас нет иллюзии и... никто посторонний не пройдет сюда.
– Великий боже, а что, кто-то маскировался? Для чего?
– Извините, сэр. Приказ из Вашингтона.
Специальная комната, оборудованная как зал инквизиции.
Ведьма поводила надо мной определителем, прочла заклятие против магии, сняла отпечаток пальца, потом заставила меня написать мое тайное имя и махала копией бумаги, пока та не затрепетала в ответ. (Естественно, не мое истинное тайное имя, а имя, данное мне при поступлении на работу.)
– Сколько крови вам надо? – хмыкнул я.
– Нисколько, сэр, вы ведь прошли медосмотр при поступлении.
Ведьмочка была молодая и хорошенькая, так что мое раздражение улеглось само собой, и очень усталая, из-за чего я немедленно проникся к ней симпатией.
– Тяжелая работа, а? – посочувствовал я.
– Да нет, не очень. Но когда приказ только поступил... Все эти наемные рабочие, консультанты, инвесторы, журналисты, политики... Особенно достали журналисты и политики.
– Понятно. Эти небось подняли вой до небес. Все никак не определятся, кому принадлежит Вселенная. Кажется, сейчас наплыв стал поменьше.
– Остались только специалисты, – кивнула она.
– Все-таки
Она изогнула губки.
– Я слышала, как он упоминал... э-э, "дедушку тысячи паршивых верблюдов".
– Ну, это неточный перевод. По-арабски наверняка все гораздо цветистей. Ну, пока! – Я взял свой бейджик и вышел. Она предупредила, что покинуть Твердыню будет намного проще.
Погода менялась к лучшему. По небу бежали облачка, солнце уже не жарило как сумасшедшее. С кромки леса на юге долетал легкий ароматный ветерок, свежий и обнадеживающий.
Но следующий поворот открыл зрелище, которое моментально вернуло меня в пучину отчаяния. Я увидел взлетную площадку. Это был сущий кошмар. Казалось, что бронза, из которой был сделан прекрасный гордый конь, успела потускнеть и пойти пятнами. Часть конструкции была взята на экспертизу, и теперь там чернели отвратительные дыры. Машины, которых пригнали сюда вчера, стояли в стороне, готовые завершить разборку в понедельник. Ветерок вздыхал о недавнем славном прошлом.
Я вернулся к зданию, где размещалась лаборатория по средствам связи. Гулкое эхо встретило меня на входе. На втором этаже сияли огни, сверкали инструменты и были разложены части поврежденного оборудования. Волчьим чутьем я уловил отдаленный запах магии – не так отчетливо, как если бы я обернулся, но вполне ощутимо. В зале никого не было, кроме Джима Франклина и пары ассистентов. Помощники кивнули мне и вернулись к работе. Джим подошел поздороваться и постарался развеять гнетущее ощущение бодрой улыбкой.
– Стив, ты вернулся. Справил свои дела?
– Почти.
Сомнительно, конечно. Но мне не хотелось посвящать его в наши налоговые трудности, а о Балавадиве лучше пока вообще молчать.
– А что у вас?
– Ну, пришлось потрудиться, чтобы разобраться, что стряслось со связью. Пока не густо – удар был чертовски сильный, но кое-что все-таки уцелело. Вот локатор заклинило в противоположных показаниях: красная черта на приближение, синяя – на удаление. А сейчас мы работаем над переговорным устройством, оно выдает только писк и вой.
– Шуточка в стиле Койота, – пробормотал я.
– Возможно. Я вот думаю, не он ли подстроил одну штуку, про которую мне рассказывал отец.
– Когда?
– Во время войны. Папа работал в Сухом ущелье, брал пробы грунта. Они собирались ударить оттуда по врагу, ты, наверное, слышал про это. Вызвали сильный суховей и уже направили его в сторону вражеских позиций, и тут смерч внезапно превратился в огромную гремучую змею и рухнул вниз. К счастью, там находился офицер охраны, который знал нужное заклинание, и он сумел заморозить эту дуру прежде, чем она успела кого-нибудь укусить. Они потратили несколько дней, чтобы снять чары, и вторая попытка удалась. Но, может, там в это время пробегал Койот и решил поразвлечься. Южная Калифорния тогда еще не была так густо заселена, как сейчас.