Операция «Молот». Операция «Гадюка-3»
Шрифт:
— Матерь Божья, да это похоже на день рождения Джона Уэйна! — воскликнул в благоговейном восхищении Фэлко. — Да их тут тьма! Ты только посмотри! Ишь ты, как копошатся — все при деле, сволочи! Эй, Вилли, а это что?
— Средние танки.
— Глазам своим не верю! С ума сойти! Да тут сейчас такое будет! Ну вот, я же всегда считал себя отчаянным малым, — признался Фэлко, — но кто бы мог подумать, что дядя Сэм пошлет танки, чтобы меня сцапать. Когда ловили Диллинджера и Аль Капоне — и то танки не посылали. Мне это даже нравится. Они выражают уважение…
— Ага, скоро твоя фамилия
— А почему нет? Может, я еще попаду в список десяти самых опасных преступников? — раздумчиво пробормотал Фэлко.
— Да ты уже в списке пяти самых опасных, — заметил бывший майор, направляя объектив телекамеры в другую сторону.
Для вечернего времени видимость была исключительно хорошей, что и не удивило человека, отвечавшего когда-то за безопасность пусковых установок 168-го ракетного крыла. Он знал, что эта телекамера снабжена прибором ночного видения, позволявшего вести наблюдение за местностью в темноте.
Он также знал, глядя на выпученные глаза Шонбахера и болезненно-мучительное выражение его лица, что знаменитый насильник был на грани истерики.
— Спокойно, Харв! — посоветовал он сообщнику. — Не потей ты так. Мы же этого и ожидали, верно? Вполне предсказуемая и, я бы сказал, предсказанная реакция армейских умников.
— Нам надо было рвать когти к границе!
Делл покачал головой — терпеливо, но устало.
— Нет, Харви. Если бы мы попытались это сделать, мы были бы давно мертвы, м-е-р-т-в-ы.
— Мне нравится ход твоих мыслей, — похвалил его Пауэлл.
— Почерк у меня еще лучше Теперь послушай меня, Харви. Мы сделали единственно возможную вещь — самое умное, что можно было сделать в такой ситуации, и инициатива все еще у нас. Эти малыши, что суетятся там наверху, не хотят нас обидеть. Они, скорее всего, даже и не подозревают, что вообще происходит.
Шонбахер повернулся к Фэлко.
— Ты не считаешь, что нам лучше сделать ноги, Жеребчик?
— Тебе разве мама не говорила в детстве, что в кинотеатре нельзя громко разговаривать, — укоризненно возразил наемный убийца, все еще внимательно рассматривавший панораму на мониторе. Черт, ты же нам ломаешь кайф! Слушай, будь другом, прояви чуточку такта!
— Прибыли еще танки, — хладнокровно объявил бывший морской пехотинец.
— Жеребчик, ты же…
Фэлко развернулся, ударил Шонбахера и отправил его в нокдаун.
— Заткись, Харв! — крикнул он толстяку, растянувшемуся на полу. — Ты мне действуешь на нервы. И мне это не нравится.
Он выхватил свой револьвер.
— Больше ни слова, Харви! — сказал он свирепо.
— Дали полный свет! — объявил Пауэлл, как вдруг несколько лучей мощных прожекторов осветили караульное помещение.
Фэлко повернулся к монитору, а Делл подошел к Шонбахеру и помог ему подняться.
— Он меня не испугал, — упрямо сказал аптекарь.
— Ну конечно, нет, — заверил его Делл. — Слушай, сходи-ка заклей губу пластырем и выпей чашку кофе. Мы это потом обсудим.
Шонбахер понял, что майор лжет. Наигранное дружелюбие Делла не обмануло Харви Шонбахера, поскольку он понимал, что его все здесь недолюбливают. Нет,
— Ну, вот они и среагировали, майор, — заметил бывший сержант, — И что же нам теперь делать?
— Мы продолжим диалог.
Делл сел в командирское кресло, снял телефонную трубку и набрал номер командного пункта САК в Оффатте.
— Маккензи! — попросил он надменно.
Через полминуты главкомстратав был на линии.
— Говорит Делл с «Гадюки-3».
— Что надо?
— Хорошенький спектакль вы устроили, генерал! Вот хочу вам выразить свое восхищение. Мы за всем наблюдали по телевизору. Это самое потрясающее шоу с тех пор, как Эд Салливен собрал в студии двести двадцать два польских дантиста и приказал им одновременно сверлить зубы пациентам.
— Что вы несете?
— Генерал, я толкую о тех войсках, которые только что появились в нашем поле зрения. Войска, ракеты, танки и походные нужники «Марк-88», словом, вся эта армада. Они прервали наш ужин!
— Надеюсь, они не испортили вам аппетит! — отрезал генерал Маккензи.
— Нисколько! Я, надо сказать, ожидал появления войск и полагал, что и вы это понимали. Идея принадлежит вам?
— Нет!
— Ага, значит это, скорее всего, затея болвана Стоунсай, — задумчиво рассудил беглый майор. — Хотя, нет, решение было принято еще выше — могу спорить. Какой смысл стягивать сюда такие силы, генерал? Я спрашиваю только потому, что мне противно думать, что вы могли спланировать нечто идиотское, например, атаку на нас.
— Президент приказал отрезать всю прилегающую к «Гадюке-3» территорию — в качестве меры безопасности, — ответил Маккензи.
Он не солгал, но и всей правды не сказал.
В этом проявилась его особая сноровка и умение, которую должен выработать человек, стремящийся дослужиться до генеральского чина или до высокой гражданской должности. Алексей Союзов или глава какого-нибудь культурного фонда мог бы рассказать Деллу об этом, и Маккензи мог, если бы он захотел. Но он не захотел.
— Чьей безопасности? — спросил бывший офицер разведки.
— Безопасности Соединенных Штатов… и наших переговоров.
Делл обдумал эти слова.
— Ну ладно, — смилостивился он, — полагаю, никому из нас не выгодно, чтобы вся эта история попала в газеты. Уж фондовая биржа точно рухнет. Да-да, перспектива конца света непременно потрясет всех этих финансовых мудрецов на фондовых биржах и в крупнейших брокерских конторах. Вы так не считаете, генерал?
Этот несчастный смертник пытается меня провоцировать, подумал Мартин Маккензи беззлобно, и это ему удается до какой-то степени. Будучи разумным и целеустремленным командующим, Маккензи не мог допустить, чтобы его отвлекли от основной цели операции.